Мой сероглазый - [5]

Звякнуло золото о камень — найденное дома кольцо я машинально надела на левую руку, зеркальным отображением моего обручального. Закрыла глаза, пытаясь ощутить… что? Магию? Историю?

Хоть что-то.

Это место, где рождались эльфы. Дороги, по которым бродили фейри. И… ведь скоро Хэллоуин — через два дня. Самайн. Обещанный мне в детстве цыганкой эльф так и не явился. Не стоит фейри забредать в наши холодные земли, и вправду вмерзнут в лед вместе со своими серыми глазами.

Ничего.

Я не ощутила ничего.

Просто старые камни.

Даже как-то обидно.

Я прошла мимо группы туристов, увлеченно топающих к Пяточному камню. Хорошо, когда у людей нет особенных ожиданий. Хочешь — Стоунхендж, хочешь — статуя королевы Виктории — все одинаково интересно. Можно еще платформой 9 и 3/4 заполировать, там ровно столько же настоящей магии, сколько и тут.

Я посторонилась, пропуская людей и вдруг увидела такие светлые

…как будто белые…

…словно серебро вмерзло

примерзла к месту…

…в лед.

от этого взгляда.

Дохнуло ледяным ветром на пустошах, воющим между камней на вершине холма.

Медовым запахом разнотравья.

Розмарином и холодным соком ягод остролиста.

Где-то каркнул ворон, выталкивая меня из шокового кокона обратно в реальность.

Где я стою и пялюсь на незнакомых людей.

Смотрю в серые глаза.

На розовом пухлом лице лысого англичанина.

На нем куртка и вязаная шапочка, рядом идет жена — сухощавая женщина лет сорока пяти. И дети. Трое отпрысков, измазанных в шоколаде.

— Дарлинг, ты идешь?

— Мам, хочу писать.

— Любовь моя, подержи Марка.

— Мам, меня тошнит.

— Элли, не убегай далеко.

— Мам, Джеймс отнял у меня шоколадку.

— Сладкая, потерпи, вернемся — куплю новую.

— Мам, пап, смотрите, ворона!

…показалось.

Я стояла, хватая воздух ртом. Показалось. Пригрезилось. Сама себе сочинила.

Так ведь?

Семейство уходило все дальше, мое сердце меняло барабанный бой на легкую капель, солнце больше не ослепляло и воздух не пах медом и розмарином.

Я смотрела им вслед — просто потому, что смотреть еще куда-то не получалось.

А он оглянулся.

Посмотрел мне в глаза прямо и долго, приморозив к месту прозрачным ледяным серебром.

…не может быть.

* * *

— Сегодня Хэллоуин! Дети пойдут за конфетами по соседям. Хочешь с нами? У меня есть шаль-паутина. Нарядим тебя ведьмой, покрасим волосы в черный лаком, отлично получится!

Коллега собирала папки, закрывала лаптоп — с работой мы закончили. Все, завтра вечером самолет, я еще успею по музеям, а сегодня…

— Почему бы нет, — пожала я плечами.

Мне уже казалось, что случившееся в Стоунхендже — игра воображения. У большинства британцев серые глаза. Мужчина оглянулся, потому что я подозрительно на него пялилась. Мне просто очень хотелось магии и чуда, вот я и вообразила себе невесть что.

В конце концов, фейри не бывают толстенькими лысеющими мужичками с детьми и женой. Особенно тот фейри, кто…

Я взглянула на кольцо на своей руке. Тот, кто приходил ко мне во сне, был другим. Я помнила его пальцы — слишком хорошо. Конечно, за пятнадцать лет он мог жениться и растолстеть, но какой же он после этого фейри?

— Отлично! Куплю вина по дороге!

Три ведьмы: я в черном платье и паутине, с черными волосами и алыми губами, коллега в остроконечной шляпе и маске с длинным крючковатым носом и ее сестра в блестящем комбинезоне и на высоченных каблуках.

Вино, перелитое в художественно запыленную бутыль темного стекла с надписью «Волшебное зелье».

Чудесные дети: в костюмах пирата, феечки Винкс, вампира и привидения.

Дома, украшенные тыквами, скелетами, разноцветными огоньками. Хозяева этих домов, радушно открывающие двери на вопли: «Trick or Treat!» и щедро отсыпающие конфет в ведерки.

Теплая, несмотря на конец октября, ночь.

Все это было прекрасно до тех пор, пока за очередной дверью, увешанной силуэтами летучих мышей и пауков, не оказалась добропорядочная семейная пара с двумя рыжими мальчишками-близнецами — один в дьявольских рожках, другой с ангельским нимбом. Красавица-жена, такая же апельсиново-рыжая, как парни, раздавала кексики с торчащими отрубленными пальцами и разноцветными червяками, а стоящий за ее спиной высокий, худой как жердь, муж…

Я сглотнула.

…не отрываясь, смотрел на меня знакомыми серыми глазами.

Жена другая, лицо другое. Глаза те же.

Так и я теперь брюнетка. Такая уж ночь. Все мы меняемся.

Только из открытой двери дует ледяной ветер пустошей и слышится карканье воронов.

— Давайте взрослые тоже подойдут, у нас есть и для них угощения, — говорит он, глядя только на меня.

Алкогольный мармелад в виде окровавленных глазных яблок — это вкусно, особенно после того, как закончилось вино в волшебной бутыли. Двум из трех ведьмочек в этом доме нравится больше остальных. Только мне чудовищно страшно, потому что цепкие пальцы сжимают мое запястье, шипящий голос вливается в ухо как яд:

— Ночью я приду за тобой, жена моя. Нынче же ночью. Не убегай.

* * *

— Ой, что-то я так напилась, что не рискну за руль. Наверное, мои новые таблетки действуют. Давай подождем Оскара? Он должен уже скоро вернуться. Или оставайся здесь?

Я не хотела оставаться в ее доме. Слишком близко к тому, кто смотрел на меня знакомыми серыми глазами с незнакомого лица. Но что ему помешает найти меня и в лондонской гостинице?