Мой русский любовник - [8]
— Да, я уже заикнулась ей как-то об этом… — откликнулась Надя.
— Ну что, приступим к совершению пострига? — прервал он ее, игнорируя в своих размышлениях вслух мое мнение.
Он сдвинул в сторону стол, и не успела я оглянуться, как уже сидела на поставленном посреди комнаты стуле, а Надя вынимала шпильки из моих волос.
— Вы совсем рехнулись? — ошеломленно воскликнула я.
— Да вы не бойтесь, наша Надежда Ивановна по профессии парикмахер. Это — единственное, что она умеет делать хорошо.
— Ну, может, и еще кое-что умею, Сашенька, — кокетливо сощурилась Надя.
— Угу, зад свой подставлять.
На лице Нади выступили красные пятна. Воцарилось неловкое молчание.
— Милиционер, что ли, родился, тишина такая… Я, будучи историком, привык говорить правду. Жизненную правду, а не литературный вымысел.
— Настоящий джентльмен, когда дело касается интимных вопросов, умеет промолчать, — строгим голосом сказала я.
На это он во все горло расхохотался.
— Джентльмен! Что за слово! Давненько не доводилось слышать его.
— Оно и видно.
— И не пытайтесь ехидничать, Юлия, вы этого не умеете делать.
— Некоторые вещи говорить о своей жене просто неприлично.
— Она не моя жена.
— Но это уж ваше личное дело.
— У нас нет «наших» дел. У меня свое, у нее свое. В смысле, как меня заарканить, чтоб затащить к попу. У нас в России теперь модно венчаться в церкви.
Все это время, пока мы спорили, Надя внимательно изучала мое лицо. Отходила, приближалась, один раз даже присела передо мной на корточки.
— Ага, я уже знаю, — радостно воскликнула она. Вела она себя как ни в чем не бывало, будто речь в этой постыдной дискуссии между мной и Сашей была вовсе не о ней. — Уже знаю, как подстричь… посмотри, Саша, здесь над ушами покороче, сзади тоже коротко, а челку подлиннее…
— Челку тоже надо покороче. Подстриги ее, как Джин Себерг[5] в фильме «На последнем дыхании».
— О, нет! — Я попыталась вскочить со стула, но Александр придержал меня за плечи.
— Но я не видела этот фильм, — расстроилась Надя.
— Довольно того, что его видел я. У Юлии похожий овал лица, да и вообще она чем-то смахивает на Джин…
— Я?! Похожа на Себерг?! — пролепетала я.
Александр склонился ко мне, обдав кислым дыханием. Он был слегка навеселе — ничего удивительного: мужчина прямо на моих глазах выпил два литра вина, оставшиеся пол-литра выцедил, не наливая в бокал, прямо из горлышка бутылки.
— Послушайте, в мои планы не входит менять прическу, — попыталась я призвать их к порядку.
— У вас нет выхода, — рассмеялся он.
Надя энергично принялась состригать пряди моих волос, я чувствовала холодное прикосновение ножниц к шее. Это привело меня в ужас. Я никак не могла понять, как же так произошло, что я сижу на этом стуле и позволяю делать с собой подобные вещи. Как я теперь буду выглядеть с этой короткой стрижкой? Волосы отрастут не скоро, вся Сорбонна станет свидетелем моего позора. Может, со мной даже разорвут контракт. Женщина моего возраста, подстриженная как подросток… За что мне все это? На кой черт я заговорила тогда с Надей у лифта!
— Ну вот, готово, — сказала Надя. — А ведь ты был прав — с короткой челкой лучше.
Она протянула мне зеркальце. Во второй раз за последнее время я не сумела узнать себя в зеркале. В первый раз — по причине старого, немодного плаща, теперь… Мое лицо было неузнаваемым — другие щеки, другие глаза, другой нос… Нос стал чуть вздернутым, в общем, слегка курносым…
— Великолепно, — сказала Надя. — Вы замечательно выглядите, пани Юлия, совсем переменились…
— Очень хорошо, — услышала я голос Александра.
Вернувшись к себе в комнату, невзирая на позднее время, позвонила Эве.
— Я разбудила тебя? — спросила, услышав ее заспанный голос.
— Случилось что-то?
— Они обкорнали меня.
— Что это за «они»?
— Да эти русские… Господи, и зачем я только к ним пошла… как теперь показаться на людях?
— Что им взбрело в голову?
— Надя — парикмахер. Она просто взяла ножницы — и чик-чик… Разумеется, дирижером выступал он…
Я вдруг умолкла, не зная, как его назвать. Если он не муж Нади, значит, ее бойфренд, но это слово так мне не нравилось…
Эва была в недоумении, не очень понимая, о чем идет речь. Пришлось рассказать ей все по порядку, начиная с приглашения на ужин.
— Но… может, тебе так больше идет?
— Да не в том дело! В моем возрасте не носят такие короткие стрижки.
— Не преувеличивай.
— Ну мне же не девятнадцать лет. Ладно, не буду больше морочить тебе голову среди ночи. Пока, — сказала я. И положила трубку.
Через некоторое время раздался звонок.
— Конечно, по телефону не опишешь, но ведь я тоже советовала тебе укоротить волосы, — сказала Эва.
— Укоротить?! Да меня обчекрыжили, ты понимаешь? И выгляжу я теперь, как… как заключенная в тюрьме…
На какое-то мгновение в трубке воцарилась тишина.
— У волос есть такое свойство — они отрастают, — наконец послышался ее голос.
— Да, но когда они еще отрастут! Через неделю мне начинать занятия со студентами. Не ходить же в университет в платке!
— Ну-у… купи себе парик.
— Нет, это было бы еще хуже. Ладно, что-нибудь придумаю, молись за меня.
— Думаю, ты справишься, — сказала дочь без особой уверенности в голосе.
Я не могла уснуть. Мне вспомнилась одна сцена из моего детства. Тогда я тоже считала, что меня могут наказать за то, что от меня не зависело.
В ваших руках самый известный в мире роман современной польской писательницы Марии Нуровской. О чем он? О любви. Нуровская всегда пишет только о любви. В Польше писательницу по праву называют королевой жанра. Почитатели Марии Нуровской уверены: лучше нее о женщине и для женщин сегодня не пишет никто.Это удивительный роман в письмах, письмах, которые героиня пишет любимому мужчине и которые не отсылает. Какие тайны скрывают эти исписанные нервным женским почерком листы, таящиеся в безмолвной глубине письменного стола?
В ваших руках самый издаваемый, самый известный в мире роман современной польской писательницы Марии Нуровской. О чем он? О любви. Нуровская всегда пишет только о любви. В Польше, у нее на родине, писательницу по праву считают лучшей, потому что почитатели Марии Нуровской уверены, так, как она о женщине и для женщин, сегодня никто не пишет.Вы сможете в этом убедиться, перевернув последнюю страницу ее «Писем любви» — писем, которые героиня романа пишет любимому мужчине и которые она не отсылает. Какие тайны скрывают эти исписанные нервным женским почерком листы, таящиеся в безмолвной глубине одного из ящиков прикроватного столика?
Она с детства была влюблена в театр, но и подумать не могла, что так рано покорит сцену. Знаменитый режиссер дал ей одну из главных ролей в чеховской пьесе – и не ошибся. Он не только открыл яркий талант, но и встретил новую любовь. Ради нее, молодой актрисы и своей ученицы, он ушел из семьи.Терзаясь чувством вины, Она затевает опасную игру – приглашает бывшую супругу своего мужа, давно покинувшую театр, сыграть в новой постановке. Она мечтает вернуть ей смысл жизни, но не замечает, как стирается граница между сценой и действительностью.
Если самым сокровенным делится женщина и раскрывает душу единственному на свете мужчине, эта исповедь приобретает особо пронзительное звучание. Судьба героини, принесшей себя в жертву чувству, вряд ли кого-нибудь оставит равнодушным.Чтобы не скомпрометировать любимого, Ванде — пришлось лишиться сына… Такую цену заплатила она за любовь, которая дается человеку один раз и которую называют роковой.
Новый роман одного из самых популярных авторов современной Польши Марии Нуровской «Супружеские игры» – это еще одна история любви.Она любила его больше всех на свете. Она мечтала быть для него всем. Она хотела навсегда остаться для него единственной. Она сама подтолкнула его к другим женщинам… Но она не смогла отказаться от него.
Писательницу Нину С. обвиняют в убийстве гражданского мужа. И у нее действительно было много причин, чтобы это сделать. Более того, она даже призналась в том, что виновна. Однако комиссар полиции ей не верит. Поиски правды заведут его далеко…«Дело Нины С.» – книга во многом автобиографичная. Мария Нуровская снова говорит о женщинах, о том, к чему приводит слепая любовь, а главного героя зовут так же, как мужчину, который разбил ей сердце. Убийство на страницах книги – месть писательницы человеку, пытавшемуся сломать ей жизнь.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.