Мой ректор военной академии 3 - [32]

Ты совершенно прав, Дарина — будущая правительница. И ей не только на приемы ходить, — ей герцогство защищать! Ты же не оставишь дочь без магии ее рода? — женщина говорила спокойно, почти шепотом. Мягкий голос обволакивал, успокаивал, усыплял…Мужчина, уже готовый сдаться предпринимает последнюю попытку, но голос его уже звучит не убедительно:

— Она пойдет в Академию с двенадцати. Дара очень сильный маг, в ней течет моя кровь. Дочь к предстоящему торжеству в честь дня ее рождения оденут так, как это подобает наследнице! Ей исполнится полных семь лет — юная герцогиня в этом возрасте на официальных приемах выглядит как взрослая. А парадный портрет? Рей… Любимая…Это так сложно?!

— Сложно, Геральд…Сложно. Каждое слово причиняет мне боль — магия рода защищает себя. Поэтому прошу тебя — лови каждое слово и не заставляй меня повторяться. В Дарине твоя кровь, — но и моя тоже. Наша магия не должна была в ней проснуться. Не спрашивай почему — не должна была и все. Но она проснулась! Заплести ей волосы до семнадцати лет — перекрыть ей кислород, снять пояс — обрезать крылья! Ори должна была придти, когда Дарине исполнится девять. Но ждать нельзя — слишком много знаков, которые я не могу прочитать… Поэтому я пригласила Ори Маду приехать раньше. И она согласилась. Сразу.

— Рей…! — мужчина закатил было глаза, отошел от окна. За ним в саду девочка помахала ему рукой. В ее каштановых волосах было чуть больше меди, и в отличии от мамы волосы вились крупными кольцами. Свет упал на лицо возлюбленной…Капельки пота жемчужинками сверкали на бледном лице. Она с трудом дышала, почти задыхалась.

— Рей…! — герцог бросился к женщине, подхватил ее на руки.

— Не обращай внимания…Дослушай меня, пожалуйста, дослушай — видишь, это причиняет мне боль. Я не хочу потом возвращаться к этому разговору. Дарина обладает возможностями, которых у чкори нет. И что с этим делать — я не знаю. Возможно, это опасно. Опасно для нее. Ори никогда не приезжает раньше, чем девочке, в которой проснулась магия исполнится девять. Никогда — это закон. Но Маду Ре согласилась сразу, это значит только одно — ей было видение о Дарине. Пожалуйста — не спорь со мной…

— Да когда я с тобой спорил? — мужчина провел по мягким длинным волосам. — Я больше не вернусь к этому разговору и спорить не буду…Приказать принести воды?

Маги Чкори — жрецы Стихий. Стихии Огня, Воды, Земли и Воздуха приходят к ним в двух воплощениях — Лошади или Змеи. Если к ребенку, принадлежащему к Чи змеи Анук пришла в образе лошади, — значит, в роду были другие кланы. Никогда Стихия не меняла облика, приняв его однажды.

Каждый чкори — жрец четырех Стихий. Но только одна из Стихий — его Анук — сердце мага. Образ Стихии в виде змеи или лошади — его Чи. Огонь Анук-Чи не причинит вреда, вода не намочит, песок не попадет в глаза, ветер не пошевелит волос. Тот, кто способен видеть Анук-Чи чкори— маг. Сильный маг. Не важно, из какого он мира и к какой магии принадлежит. Но подобные случаи практически не описаны в Книгах магии родов

Чкори редко смешиваются с другой кровью, но с разными кланами — часто. Если все же ребенок не чистокровный чкори — магия в нем не проснется. В девять лет его Анук не покажет ему Чи его клана.

Книга Магии рода Ре

Старшая Ори — Маду Ре

— Дарина, перестань! — мама смеется. Огромная песчаная змея ползет неспешно, старательно огибая огромные валуны. Чем ближе к горам — тем чаще попадаются на пути огромные шершавые камни, покрытые мхом. Тот мох цветет кроваво-красными капельками. Раньше здесь шли бои за свободу герцогства, алые цветы — кровь погибших. Так гласит легенда.

Анук- Чи Дарины— птица ГалстУк, — песчаным вихрем крутится у головы змеи, — Анук-Чи мамы. Дразнит ее, каждый раз взмывая вверх, уходя от удара. От этой игры песок за их спинами поднялся золотой завесой!

— Я сказала, перестань! Нас ждут, и это невежливо — герцогиня Реймская обняла дочь за талию, прижала к себе, поцеловала в макушку, поправила непослушные кудри. Они почти подошли к горам. Величественные гекаты щедро дарили фиолетовые тени. Дарина подняла перо галстУка — красивое, ярко-синее, как сапфиры в маминой диадеме. Мама была такой красивой на приеме в честь имперского посла!

— Мам….

— Что, цветочек?

— ГалстУк — синий…Посмотри, какой красивый! Почему мой галстУк не синий? Я хочу, чтобы он был синий! — мама рассмеялась. Она смеялась звонко, весело, запрокинув загорелые руки в звонких браслетах за голову, подставив лицо солнцу. Папа никогда так не смеется. И все, кто живут в замке — тоже. Они все скучные — как восковые куклы. И папа тоже. Но папа — добрый. Мама очень красивая, — но смеется она сейчас над ней, над Дариной…Обидно…

— Хочешь, чтобы Анук-Чи стал синим?

— Да! Это можно?

— Да кто ж тебя знает, солнышко мое! Пойдем — смотри, кто к нам пришел!

Неподалеку на полянке полная загорелая женщина и девочка возраста Дарины разворачивали серую скатерть, выкладывая из корзинки хлеб, гранаты и яблоки. Мама и женщина обнялись. Девочка смотрела на Дарину настороженно, но не враждебно. Дарина поняла что старушка и девочка — такие же, как они — чкори. Загорелые, кареглазые. Из объемной сумки женщины достали четыре чаши, украшенные камнями. Красные камни, — капли крови, зеленые — папины глаза, и синие-синие — перо галстука Густой кисло-сладкий гранатовый сок разлили по чашам, подняли их вверх, к солнцу.