— Уважаемые, мне как-то странно озадачиваться вопросами дисциплины. Вы, похоже, не совсем осознали, куда поступили! Это Академия МВД, если кто еще не понял. Вы поступили, чтобы учится — вот и учитесь!
Моя мама называла подобный тон голоса «специальным, учительским» и кривилась, если слышала его в моем исполнении. А что — получалось весьма и весьма мерзко, кто ж спорит. Все во имя педагогического процесса!
Первая лекция по истории России, которую я преподавала в нашем замечательном вузе, проходила классически — первый курс традиционно пытался кому-то что-то доказать, а преподаватели, в том числе и я, их традиционно строили. Как говаривал мой научный руководитель в Большом Университете, который я заканчивала:
— Аспирант — это зародыш специалиста, а вы, студенты первого курса… Я даже боюсь предположить, кто вы относительно разумности и специалитета.
Но мы в свое время хотя бы добровольно признавали свое несовершенство. А эти красавцы и красавицы. Личности… Мало знаем, практически ничего не умеем… А гонору…
Вообще, никто особо не любит брать первый курс… Как выражается мой папенька: «И тут каждый суслик начинает из себя агронома корчить». Так что строить их приходится жестоко, чтобы потом не отчислять. Хотя некоторые экземпляры попадаются на редкость не понятливые — и, кстати, искренне считающие, что им кто-то что-то должен. Казалось бы, должны понимать, куда поступили — название вуза Академия Министерства внутренних дел — говорит само за себя. Не… Не говорит.
Вот на лекции по истории родной страны, которую я преподаю здесь, в Академии, девушка-красавица явилась с баночкой лака для ногтей. Ну, еще бы — когда же ей их красить. На мое возмущение мне высокомерно ответствовали, что она же меня слушает…
Это она зря. Преподаватель — он ведь тоже человек. Злонравный и злопамятный. Когда его вынуждают — он старательно и умеючи выносит мозг студентам… Вот у меня и кандидатка на отчисление появилась…
Первое сентября, однако…
И так сколько лет подряд? Одиннадцать уже… Ох, люблю я свою работу. Ладно, вдохнули — и поехали дальше сеять разумное, доброе, вечное…
Откуда там есть пошла земля русская?..
В этом году у меня все так же, все те же, все то же. Первый курс нескольких факультетов — у будущих, теперь уже полицейских, следователей и экспертов, традиционно много русской истории — у меня, соответственно, часов. И мои любимые заочники — уже трудящиеся на ниве правопорядка товарищи, которым резко понадобилось высшее образование. У них сейчас установочная сессия — у меня по пять пар на этой неделе. И все лекционные.
Домой я ехала, ощущая себя тем самым бессмертным пони, образ которого так любят тиражировать в Интернете. Поэтому машину вела аккуратно — наверное, излишне. Все знакомые мужского пола меня критикуют за стиль вождения — не резко трогаюсь, стараюсь всех пропустить.
Перед самым поворотом на родную улицу, у меня из-за спины выскочил черный грязный УАЗ патриот. Резко взвизгнув тормозами, водитель вывернул руль — и выставил машину мне наперерез.
Я даже тронуться не успела на светофоре.
Сердце клокотало где-то в области горла, руки потряхивали.
Заглушила мотор, достала ключи из замка зажигания — достала телефон — если что, позвоню знакомым ДПС-никам.
В окно моего небольшого и уютного пыжика постучали.
— Денис Юрьевич! — разозлилась я. — Что за шутки?!
И я выскочила навстречу своему старому-старому знакомому. Давно это было. Первые заочники в первый год работы. И я, искренне считающая, что важнее хороших знаний по истории родной страны быть ничего попросту не может. А еще у меня есть одна отличительная черта — если я волнуюсь, или переживаю, или просто чувствую себя дискомфортно, то поток слов из меня идет… Нескончаемый, и частично не осознанный…. На той приснопамятной лекции чувствовала я себя, понятно, не очень уверенно. — А что? — Целый поток — человек девяносто — взрослых дяденек и тетенек — смотрящих на мои словесные экзерсисы широко открытыми глазами, в которых читалась тоска и раздражение. От этого я начала злиться — и под конец лекции вспомнила, что не проверила присутствующих и отсутствующих. Подняла старосту — выяснила, что в аудитории нет трех студентов, и впала в окончательную патетику.
— Как можно! — возопила я. — У вас первая лекция!!! Я не могу понять, что может помешать прийти на лекцию, если уж вы решили учиться?! Я требую серьезного отношения к учебе. И передайте, пожалуйста, тем, кого сегодня не было, что зачета по своему предмету я им не поставлю! Ни при каких условиях!!!
На этом я удалилась к первокурсникам.
Посредине лекции раздался осторожный стук. Я распахнула дверь.
— Вероника Евгеньевна… Там — к вам, — со странными интонациями проговорила наша лаборантка — и припустила по коридору прочь.
Я вышла, огляделась — и обомлела. В нашем достаточно узком и неярко освещенном коридоре обнаружились люди, размером с мой двухстворчатый шкаф. В количестве трех штук. С автоматами, в бронежилетах. С черными, закрученными шапочками на макушке. Несколько долгих-долгих секунд я смотрела на них в священном ужасе. И вдруг поняла, что они смотрят на меня с теми же чувствами. Потом один из них решился — и шагнул вперед. Я с трудом удержалась от визга.
