Мой народ сиу - [26]
Через несколько дней учительница написала азбуку на большой классной доске и после этого позвала переводчика. С его помощью она заставила нас повторять каждую букву, которую она называла. Учительница говорила "А", потом "Б" и т. д. И мы все повторяли за ней. В первый день мы научились читать и писать первые три буквы алфавита. В тот день и началось по-настоящему наше учение.
Я никак не мог заставить себя учиться и только думал все время о доме. Сколько же времени бледнолицые будут держать нас здесь? Когда же отпустят домой? Дома я мог поесть, когда мне захочется, а здесь мы все время должны были следить за солнцем. А в облачные дни ожидание обеда и ужина было мучительно долгим.
Посредине школьного двора стоял старый дом, в котором устроили для нас столовую. Это было нетрудно сделать: поставили несколько длинных столов, даже не покрыли их скатертью и начали нас там кормить. Кушанье нам обычно раскладывали по тарелкам, и, когда все было готово, раздавался звонок.
Нас никогда не приходилось звать дважды. Мы угадывали по солнцу, когда приближалось время обеда, и играли около самой столовой. Наконец выходила женщина с большим колокольчиком в руках и громко звонила. Тогда мы знали, что время обеда наступило.
Через некоторое время повесили колокол на ореховое дерево вблизи конторы. Звон его раздавался не только перед обедом, завтраком и ужином, но и перед началом занятий.
Один из мальчиков, по имени Эдгард Гроза, любил подшутить над нами: он тихонько подкрадывался к колоколу и начинал звонить еще задолго до обеда. Мы все, конечно, мчались к столовой, но, к нашему удивлению, дверь оказывалась закрытой. Никто из старших даже не попробовал ни разу остановить эти нехорошие шалости, но нам это не нравилось.
НАМ ОБРЕЗАЮТ КОСЫ И ВЫДАЮТ ОДЕЖДУ, КАК У БЛЕДНОЛИЦЫХ
Прошло уже довольно много времени с тех пор, как мы приехали в Карлислскую школу, но мы все еще носили индейскую одежду, в которой приехали из дому.
Один из заключенных-индейцев усердно учил нас маршировать и очень старался научить нас войти в класс парами. У нескольких из наших мальчиков были привязаны колокольчики к их кожаным чулкам, и это помогало нам ходить в такт.
Потом случилось что-то неожиданное и странное: пришел переводчик и сказал, что нам остригут наши длинные косы. Мы выслушали, что он сказал, но ничего не ответили: над этим нужно было хорошенько подумать.
Большие мальчики собрались, чтобы поговорить и посоветоваться друг с другом. Я очень хорошо помню, как Накпа Кесело, или Роберт Американская Лошадь, произнес целую речь. Он сказал:
- Мне кажется, что для того, чтобы индеец усвоил обычаи бледнолицых, вовсе не надо ему остричь волосы, - я могу это сделать так же хорошо и с длинными волосами.
Мы все сказали в один голос: "Хо!" Это означало, что мы все согласны.
Но все было напрасно. Прошло немного времени, и на территории школы появилось несколько бледнолицых, которые принесли с собой высокие стулья. Переводчик объяснил нам, что эти люди пришли, чтобы обрезать нам волосы. Нам не пришлось проследить, куда они понесли стулья, так как было уже время занятий и мы должны были пройти в класс. Одного большого мальчика по имени Я Сло, или Свистун, не было с нами: он куда-то вдруг исчез. Через некоторое время он вернулся с остриженными волосами. Потом вызвали другого мальчика. Когда он вернулся, у него тоже были острижены волосы. Так нас продолжали вызывать одного за другим.
Наконец очередь дошла до меня. Я прошел в соседнюю комнату, где меня уже ждал парикмахер. Движением руки он предложил мне сесть и затем принялся за свою работу. Когда он срезал мои длинные косы, мне вдруг стало так горько на сердце, что слезы выступили на глазах. Я не помню, заметил ли парикмахер мое волнение. По правде сказать, мне это было безразлично. Я только думал о своих длинных волосах, которых теперь уже не чувствовал на голове.
Я долго не мог успокоиться и о многом передумал. И прежде всего я думал о том, как отнесся бы к нашей школьной жизни и ко всему, что только что произошло, мой отец. Мне всегда очень дорого было его мнение, и хотелось жить и поступать так, как он считал правильным. Однако все наставления, которые я пока от него слышал, сводились к одному: "Мой сын, будь храбрым и умри на поле битвы". Эти назидания отца врезались в мою память очень глубоко, и я твердо решил, что буду следовать им в своей жизни. Мой отец никогда не говорил мне, чтобы я учился обычаям бледнолицых и тем более, чтобы я старался подражать им. Я приехал сюда, на восток, с твердым намерением сражаться и умереть в бою или же совершить какой-нибудь необыкновенный подвиг и тогда только вернуться домой. Но после того как были срезаны мои длинные косы, которые я с гордостью носил по обычаям индейцев, новая мысль закралась мне в голову. Мне стало казаться, что я уже больше не настоящий индеец, а какая-то подделка под бледнолицего: сами же бледнолицые вовсе не были американцами, они были пришельцами и захватчиками. Настоящими американцами были индейцы, потому что Америка была их родиной...
Мы выглядели очень смешными с короткими волосами-нас остригли под машинку, совсем коротко. Мы все еще были одеты по-индейски, но все стали лысыми.
Книга для тех, кто интересвуется этнографией. Перевод сделан Анной Шепелёвой.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.