Мой народ сиу - [28]

Когда я закончил рисовать, я отнес свои тарелки учительнице. Она внимательно посмотрела на мою работу, похвалила меня и скоро куда-то их отправила. Возможно, что и сейчас у кого-нибудь в Америке сохранились деревянные тарелки, на которых красуется роспись индейских детей первого класса Карлислской школы.

Приблизительно в это время в школу стали прибывать все новые и новые дети разных индейских племен, из разных резерваций. Как я уже говорил, нам не разрешали разговаривать по-индейски, да мы часто и не понимали друг друга, так как каждое племя говорило на своем особом языке; английский же мы знали еще очень плохо, а новенькие совсем его не знали. Не удивительно, что нам было очень трудно объясняться друг с другом. Это-то и заставило нас прилежнее изучать английский язык. Только теперь я стал понимать, что мне придется учиться обычаям бледнолицых, но теперь уже было поздно что-нибудь изменить. Тогда в моей детской голове мелькнула гордая мысль, что я смогу сделаться переводчиком и буду помогать отцу, ведь он совсем не умел разговаривать по-английски. Эта надежда окрылила меня.

Один раз мистер Пратт вызвал к себе нескольких мальчиков, в том числе и меня, и сказал, что каждый из нас должен будет обучаться какому-нибудь ремеслу. Мне он предложил учиться ремеслу жестянщика. Я должен буду стать жестянщиком?! Мне эта работа совсем не нравилась. Но так как не удалось перейти в другие мастерские, то я старательно учился этому ремеслу и сделал много сотен жестяных кружек, кофейников, ковшей. Жестяные изделия нашей работы рассылались по разным резервациям. Когда я закончил учение в школе и вернулся домой, мне это ремесло совсем не пригодилось, так как у индейцев нашего племени было в достаточном количестве жестяной посуды, которую я и другие ученики мастерили во время своего пребывания в Карлисле.

Итак, по утрам я ходил в мастерскую, днем посещал занятия в школе. Я пробовал несколько раз оставить свое ремесло, чтобы иметь возможность учиться в школе с утра до вечера. Но капитан Пратт на это отвечал мне лаконично:

- Нет, ты должен ходить в мастерскую, и все. Не будем больше на эту тему разговаривать.

При таком распорядке дня мои школьные занятия очень страдали, к тому же много времени пропадало напрасно. Я подсчитал, что по-настоящему я учился в школе всего лишь полтора года из четырех лет моей школьной жизни. И я не мог продолжать свое учение дальше, так как капитан Пратт дал обязательство нашим родителям после определенного срока отослать нас, детей, домой.

В одно воскресенье в нижнем этаже школьного здания поднялось какое-то волнение. Один из мальчиков стремглав примчался к нам наверх и закричал:

- Лютера Отважного Медведя отец приехал!

Тогда все бросились вниз, чтобы посмотреть на моего отца. Несмотря на то, что в то время в нашей школе были дети разных индейских племен, многие из них уже слыхали о моем отце.

Когда я сбежал вниз, то увидел своего отца, окруженного большой толпой мальчиков, которые наперебой старались поздороваться с ним за руку. Мне стоило больших усилий пробраться к отцу.

Как радостна была эта встреча! Только беда была в том, что нам строго-настрого запретили говорить в школе по-индейски. И вот передо мной стоял отец, который говорил только на родном языке и ни слова не знал по-английски.

Я сейчас же написал записочку капитану Пратту такого содержания:

"Мой отец приехал. Разрешите мне, пожалуйста, разговаривать с ним на родном языке Сиу".

Капитан Пратт ответил мне:

"Хорошо, мой мальчик. Приведи твоего отца ко мне".

Это был счастливый день для меня. Своим отцом я очень гордился, и мне было приятно, что он был хорошо одет, на нем был серый европейский костюм, а на голове-фетровая шляпа, но по индейскому обычаю он все еще носил длинные волосы, заплетенные в две косы.

УЧИСЬ, МОЙ СЫН!

Капитан Пратт встретил отца приветливо и сейчас же устроил его в комнате с Робертом Американская Лошадь, одним из старших мальчиков, чтобы отец мог отдохнуть с дороги; он разрешил всем ученикам разговаривать с отцом по-индейски, а это было для всех большой радостью.

Капитан Пратт был очень внимателен к моему отцу и предложил ему проехаться вместе, чтобы посмотреть большие города бледнолицых, построенные на востоке Америки. Они побывали в Бостоне, Нью-Йорке, Балтиморе, Филадельфии и Вашингтоне. Я не сопровождал отца, так как роль переводчика исполнял Степан Морен - метис, который был их спутником.

Когда отец вернулся из этого путешествия, он сказал мне следующее:

- Мой сын, после того как я видел все эти большие города и посмотрел, как живут Большие Ножи, я понял, что наше кочевье, наши леса и равнины, где паслись бесчисленные стада бизонов, - все это кануло в вечность и никогда больше не вернется. Ты не встретишь в этих городах никого, кроме Больших Ножей, и количество их растет так же быстро, как размножаются мухи. Нам надо будет познакомиться с обычаями Больших Ножей, так как, вероятно, придется жить с ними. Учись,

мой сын, прилежно, чтобы получить как можно больше знаний.

Впервые я услышал от отца такие советы, никогда он еще не говорил мне, что нужно учиться у бледнолицых.