Когда она вышла, Джон уже переоделся в футболку и мягкие хлопчатобумажные шорты. Это была самая простая одежда, в которой она видела его. Она очень шла ему.
— Я только что пытался сделать что-то вроде кровати на полу, — сказал он, увидев ее. — Я взял одну из подушек.
— Спи на кровати Джон, я могу спокойно спать и на полу, — сказала она, очень надеясь, что он примет предложение по поводу кровати, но не разрешит ей спать на полу.
— Тебе будет неудобно, — сказал он, встряхнув два одеяла и подушку. Она сжала губы в нетерпении, но он только сказал: — А мне будет здесь не плохо. Честное слово.
— Нет, не будет, — настаивала она, — это так глупо. Почему бы нам обоим просто не разместится на этой кровати? Она достаточно просторная.
Джон опустил глаза, заставив себя сложить одеяло.
— Да нет, честно, мне будет хорошо Эмма. — Он наклонился вниз, и мышцы у него напряглись.
Эмма скользнула в кровать и попыталась прикрыть глаза. Надо перестать думать о его красивой фигуре: плечах ногах, мускулистой груди. Однако мысли вращались, как назойливая мошкара.
— Спокойной ночи, — сказал он, не повернув головы в ее сторону.
Эмма кивнула. Он выразился вполне ясно, и надо выкинуть из головы романтические бредни довольствоваться простой дружбой с хорошим парнем, с которым их связывала двухлетняя переписка. О Господи, да он даже и не смотрит в ее сторону! Но, если хорошенько подумать, может, оно и к лучшему. Сердце у нее гудело как колокол, щеки горели красными маками.
— Конечно, если ты настаиваешь… — сказала она, чувствуя себя возбужденной. — Но если ты беспокоишься, что я неправильно пойму решение спать вдвоем…
Он повернулся к ней и посмотрел на нее зелеными глазами.
— Что ты неправильно поймешь, Эмма? — Едва заметная улыбка коснулась уголков его губ.
— Ничего… я только имела в виду, что хорошие друзья могут разделить постель… иногда. — Голос у нее осекся, когда она сама услышала, что сказала.
Какое-то время они смотрели друг на друга молча, ни один не мог вымолвить ни слова. Наконец он сказал:
— Да, я должен признать, что на полу спать не особенно удобно.
— Ну же! — Она вылезла из-под одеяла и взяла с пола второе одеяло, скатала его в валик и разместила в центре кровати. — Вот так: вот твоя сторона, а вот моя. — Неожиданно она почувствовала себя так, словно они находились в старинной комедии 30-х годов.
Он серьезно взглянул на нее.
— Я бы никогда не хотел тебя обидеть, Эмма.
Это заявление было так неожиданно, что она поняла, что выглядит поразительно нелепо.
— Обидеть меня? Но как? Чем ты можешь меня обидеть? Что ты имеешь в виду?
Несколько секунд спустя он покачал головой.
— Я имел в виду, что очень уважаю тебя. Я бы никогда не смог воспользоваться твоим доверием. — Он выглядел чересчур серьезным… — Помни это, ладно? Неважно, что может случиться…
— Конечно, о чем ты говоришь! Ты собираешься перебраться с пола перед самым рассветом или как? Он только улыбнулся.
— Нет, я как раз думал, как я рад, что встретил тебя. — Он присел на кровать, протянул руку к валику одеяла, которое она так предусмотрительно расположила. — Только можно я уберу эту немыслимую вещь? — спросил он со смехом в глазах.
— Давай, — сказала она, затаив дыхание.
— Кровать и так слишком узка, а этот валик занимает много места, — объяснил он.
— Ну да, я понимаю, — согласилась она. Она почувствовала, как его глаза скользят по ней. Внезапно в своей ночной рубашке с Микки Маусом Эмма почувствовала себя голой и побыстрее накрылась одеялом. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — услышала она его голос.
Свет погас, и под ним скрипнула кровать, когда он лег на свою половину. Эмма должна была держаться на самом краю, внимательно следя за тем, чтобы не упасть с кровати и в то же время чтобы не наткнутся на Джона. Когда он лег, она почувствовала, как он случайно коснулся ее ногой.
Так она никогда не заснет.
Долгое время, они лежали в полной тишине. Церковные колокола отбили полночь, потом половину первого.
Эмма перевернулась на спину и уставилась в потолок полусумеречной комнаты. Ее нога касалась его, и она могла чувствовать прикосновение каждого волоска к своей коже. Между ними все больше нарастало напряжение. Ему было очень трудно сопротивляться желанию коснуться ее руки. Эмма успела несколько раз услышать звон колоколов, прежде чем решилась спросить:
— Джон, ты не спишь?
Он тут же ответил:
— Не сплю.
Неожиданно ей стало не по себе.
— Надеюсь, это не я тебя разбудила.
Он даже засмеялся.
— Не совсем.
— Ну я только думала…
— О чем?
Она судорожно придумывала, что бы такое сказать правдоподобное.
— Я думала, когда ты собираешься возвращаться в Лондон? — Девушка пошевелила рукой под одеялом и случайно коснулась его руки.
Он замер, но потом взял ее руку в свою.
— Когда ты захочешь.
Легкий ветерок подул из открытого окна, пошевелив занавески. Эмма еще сильнее ощутила запах его одеколона.
— Я бы могла остаться здесь навсегда, — сказала она, немного придвинувшись к нему.
Он повернулся к ней.
— В некотором роде, я тоже.
Он коснулся ее подбородка, потом щеки.
Жар разлился по всему ее телу и остался где-то внутри. Она повернулась к нему. Она могла различить черты его лица даже в сумерках комнаты. Его глаза смотрели на нее с любовью, а губы были так близко…
