Мой мальчик, это я… - [15]

Шрифт
Интервал

По завершении процедуры, снятии показаний и всего прочего, меня отвезли на патрульной машине в город. Шел четвертый час утра. Я позвонил корреспонденту «Литературной газеты» Жене Кутузову, безотказному в таких, как в эту ночь, случаях и в других. Рано утром Женя приехал на черной «Волге», что было важно — черной.

На месте происшествия нас уже ждали трое милицейских во главе с капитаном Лебедевым. То есть ждали меня одного. Посмотрели на меня и Кутузова таким манером, как некогда смотрел на Емельку Пугачева исполнитель приговора: с чего начинать рубить — при четвертовании злодея? Да, такое было в выражении лиц капитана Лебедева и его подручных. Проскальзывало и другое: «Ничего, не бойтесь, ребята, дядя шутит». Занималось солнечное утро у моря, с дроздами и иволгами, с проносящимися по шоссе заграничными автобусами. Зеленого «Москвича» как не бывало, только на сосне осталась корябина, впрочем, никому не видная посреди всеобщего благоденствия.

Возле моего «Жигуленка» так и стоял с ночи молоденький ментик, покуривал, скалил зубы, рассказывал, что ночью отойдет — они едут, остановятся и шасть к машине. Если бы не он, то и колес бы не было и аккумулятора...

Капитан Лебедев, побритый, с багровостью на лице, с мутно-голубоватыми вытаращенными буркалами, с выставившимся над воротником кителя кадыком еще более похожий на фрица сорок первого года, чем ночью, отозвал меня за машину. Голос начальника вытрезвителя был гадкий, такой мог выработаться у человека, годами говорящего гадости. Капитан сказал: «Все ерунда: стекла вставить, крыло заменить и радиатор... Вот тебе триста рублей — и мы друг друга не видели, не знаем. Учти, что ты легко отделался».

Видя перед собою существо другой галактики, чувствуя, как холодеют от ненависти кончики пальцев ног, я просто сказал: «Вот тебе, Коля, х... Ты не отделался. Для тебя только все начинается». (Мы с Кутузовым позвонили куда следует, на капитана уже завели дело, он об этом не знал). Коля Лебедев взглянул на меня вроде бы даже с любопытством, но коротким, тотчас проглоченным вместе с кадыком. «Пожалеешь», — сказал капитан.

Тем временем Кутузов наводил шороху на опричников капитана Лебедева: «Я — корреспондент „Литературной газеты“, как раз готовлю материал о дорожных происшествиях. Вы читали в нашей газете мое интервью с генералом Зверковым?»

Опричники томились от этих ненужных им слов, лиц или от бездействия, ждали знака от капитана: приступить к привычному им действу — рукоприкладству.

Попробовали тащить мою машину на буксире, за желто-синим милицейским фургончиком, не поехала. Лебедев посовещался с сотрудниками. Достали из фургона пилу-двухручку и топор. Сосну выбрали самую корабельную — вековуху с толстенным округлым стволом, с хвойной шапкой так высоко, что все четверо милицейских, головы задирая, фуражки придерживали. Непосвященным в законы, по которым жили в царстве капитана Лебедева, — мне, Жене Кутузову, шоферу черной «Волги» трудно было представить, что такую великолепную сосну в парковой зоне у моря можно так запросто варварски извести. Ведь это разрешение испрашивать чуть не у самого министра лесного хозяйства, да и он не даст... За такую сосну не штраф, а срок припаяют. И не улавливалась покуда связь — неедущей машины с корабельной сосной.

Между тем сосну подпилили, подрубили; сосна как миленькая пала наземь с тяжелым вздохом. От комля отрезали изрядный кряж. С моей машины скинули передние колеса, как галоши. Машину подняли всем гамузом, вшестером, дыша в ухо друг другу, — посадили верхом на кряж. Общая работа всех сблизила, на лицах проклюнулось выражение круговой поруки: сосна — одна на всех. Сосновую чурку привязали к оси тросом, концы троса закрепили на милицейском фургоне. Дернули, поехали. Я сидел за рулем в моей машине; руль не имел касательства к движению. Чурка с водруженной на ней машиной ползла по асфальту с неслыханным здесь (и нигде) скрежетаньем, с искрами от троса. Встречные, обгоняющие машины останавливались посмотреть. Остановился заграничный автобус, из него высыпали финны и финки, долго смотрели с серьезными лицами, будто чего-то опасались. Право, Россия загадочная страна и зело непохожая на другие, опасная.

Машину-калеку приволокли в Комарово в Дом творчества Литфонда, поставили на прикол. Дальше не так интересно, сквозное драматическое действие прекратилось. Молва о том, что произошло в ночь на 19 мая на Приморском шоссе, распространялась, передавалась из уст в уста, приобретая неожиданные повороты, обрастая фантастическими подробностями. Так, Женя Кутузов пересказал мне однажды услышанное им не то в электричке, не то у пивного ларька, дословно: «Он ехал и уснул: выпивши был, а жарко. Навстречу финский автобус, он в него, срикошетил и в кювет. Автобус занесло, а у них там, знаешь, и телик и гальюн. И вот из гальюна все выхлестнуло, залило, а им не выйти, двери заклинило. Милиция приезжает, капитан... А этот, который уснул за рулем, видит такое дело — и повесился, на суку висит, недалеко от шоссе, на елке, на брючном ремне. С сука сняли, капитан, что приехал, его узнал: начальник вытрезвителя, вместе работали, нашего брата облапошивали, тоже капитан. При вскрытии оказалось, что у него белая горячка, он и раньше на себя руки накладывал. А финнов отбуксировали в Ольгино в мотель; окна в автобусе разбили, через окна вытаскивали».


Еще от автора Глеб Александрович Горышин
Там вдали, за горами...

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три рассказа

Наш современник. – 1996. – № 9. – С. 28–41.



Синее око

Повесть и рассказы / Худож. А. А. Ушин – Л.: Лениздат, 1963. – 225 с. («Библиотека соврем. прозы») – Фото авт., автобиогр. на суперобл.


О чем свистнул скворец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Рекомендуем почитать
Рассказы о Сталине

Сборник рассказов о Иосифе Виссарионовиче Сталине, изданный в 1939 году.СОДЕРЖАНИЕД. Гогохия. На школьной скамье.В ночь на 1 января 1902 года. Рассказ старых батумских рабочих о встрече с товарищем СталинымС. Орджоникидзе. Твердокаменный большевик.К. Ворошилов. Сталин и Красная Армия.Академик Бардин. Большие горизонты.И. Тупов. В Кремле со Сталиным.А. Стаханов. Таким я его себе представляю.И. Коробов. Он прочитал мои мысли.М. Дюканов. Два дня моей жизни.Б. Иванов. Сталин хвалил нас, железнодорожников.П. Кургас. В комиссии со Сталиным.Г. Байдуков.


Дела и люди века: Отрывки из старой записной книжки, статьи и заметки. Том 1

Мартьянов Петр Кузьмич (1827–1899) — русский литератор, известный своими работами о жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова и публикациями записок и воспоминаний в литературных журналах. «Дела и люди века» — самое полное издание записей Мартьянова. Разрозненные мемуарные материалы из «Древней и Новой России», «Исторического Вестника», «Нивы» и других журналов собраны воедино, дополнены недостающими фрагментами, логически разбиты на воспоминания о литературных встречах, политических событиях, беседах с крупнейшими деятелями эпохи.Издание 1893 года, текст приведён к современной орфографии.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.