Мой друг Трумпельдор - [58]
Я — тот, кто передал соль. На фразу: «Не будете ли вы так любезны.» — отвечал: «Пожалуйста». Вставал, улыбался, протягивал. Радовался тому, что в этом месте мог быть разрыв, а получилась связь.
ЭПИЛОГ
Сперва я хотел написать эпилог длинно, но потом решил, что лучше коротко. Следует, не размазывая, сказать главное. Да еще на высокой ноте. Так, словно где-то рядом звучит музыка.
Кажется, я ее слышу. Пусть это будут барабаны и пушечные залпы — как в финале «Гамлета». Да, именно так. Тому, кто видит моего друга иначе, вспомнится другая пьеса.
Кстати, у Шекспира убитых — пятеро, а в нашей истории — восемь. Зато Фортинбрас является и тут, и там. К тому же рядом с Гамлетом-Трумпельдором мы видим Горация. Это, как вы понимаете, я. Друг, летописец. Человек, считающий своим долгом обо всем рассказать.
Расскажу о страшных,
Кровавых и безжалостных делах,
Превратностях, убийствах по ошибке,
Наказанном двуличье и к концу —
О кознях пред развязкой, погубивших Виновников. Вот что имею я Поведать вам.
Вслушайтесь, это же клятва. Клятва историка. Так начинается каждый мой день. Мол, ничего не утаю. Ни того, что помню сам, ни того, о чем говорят документы. Если что-то пропущу, то лишь потому, что эта работа не для одного. Тот, кто захочет ее продолжить, сделает это лучше.
Как вы помните, я обещал поставить точку после того, как из архива придет машина. Так вот машина скоро придет, а дел невпроворот. Надо соединить главки. Включить в текст записанное на полях. К сожалению, я опять не успел. Впрочем, может, не надо? Есть своя правда в незаконченности. Когда я думаю об этой истории, то мне представляются фрагменты.
Тогда я решил: пусть остается как есть. С набежавшими мыслями и не до конца переваренными документами. Тут нужен не портрет в духе Репина, а нестыковки и зияния Пикассо. Мне кажется, так ближе к реальности.
Что еще? Это уже давно ясно, но на всякий случай скажу. Хотя я человек практический — других агрономов не бывает! — но иногда меня тянет обобщить.
Обычно люди живут в реальности, а мой друг существовал вроде как в книге. Да и сам был едва ли не персонаж. Правда, как-то один текст кончился и начался другой. Он — весь такой вдохновенный! — оказался в обыденности. Огляделся по сторонам — да это же что-то вроде пьесы Чехова!
Не то чтобы Иосиф был к этому не готов. Он ведь начинал как зубной фельдшер. Чем не чеховский герой? Голову и спину все время приходилось держать склоненными. Правда, длилось это недолго. Едва началась война, он сразу расправил плечи.
Первую часть его жизни можно назвать «Путешествием в Икарию». Я уже говорил, что это роман о нас. О том, что есть люди, не считающиеся с обстоятельствами. Жизнь им удается потому, что они сочиняют ее сами.
О дальнейшем вы знаете. Что, побывали в утопии? — вроде как спрашивали нас. — Теперь будет реалистический жанр. Тут уже все по-настоящему. Это прежде поднимало на волне, а теперь за все придется бороться.
Принимать судьбу как должное? Это был бы не Иосиф. Он никогда не терял куража. Ах, сюда нельзя? И сюда — тоже? Может, дело в географии? Следует попробовать с другой стороны земного шара!
Пожалуй, это в нем главное. Он не хотел идти у обстоятельств на поводу. Если он родился для чего-то особенного, то и жить следует так.
И еще одно, немаловажное. Как вы помните, я не считаю себя историком. Так, развлекаюсь по мере сил. Ну и совмещаю это с некоторой пользой. Все же кое-что мне удалось зафиксировать.
Под конец этой книги я могу сказать, что все же знаток из меня получился. Можно ли дожить до моих лет — и не стать профессионалом! Войны и революции не проходят без следа. В конце концов начинаешь что-то понимать.
Имею право читать лекции и принимать экзамены! Тем более что со строгим голосом и выражением лица не будет проблем. «Если вы не знаете о параде в честь Трумпельдора, — скажу я, — то получите два».
Конечно, историком я заделался не ради этого. Главное, те экзамены, что я сдаю себе. Чаще всего это происходит по ночам. Просыпаюсь и не смыкаю глаз до тех пор, пока не сформулирую хотя бы один ответ.
Пожалуй, я сказал все, что хотел. Теперь можно вернуться к машине из архива. Скоро она заурчит, как обиженный кот, и тронется с места. Прощай, книга! До скорой встречи, друг, учитель и персонаж!
Пока архив находился у меня дома, я знал, чем заняться. Теперь дел поубавилось. По сути, осталось два. Додумать то, что я не успел, и подготовиться к своему уходу.
По поводу последнего скажу несколько слов. Не хочу нагонять тоску, так что пусть лучше будет история.
В городе Петербурге—Ленинграде, на нашей бывшей родине, один пожилой драматург купил собрание сочинений Диккенса. Если бы это было томов десять, то куда ни шло. А тут тридцать! Знакомый интересуется: собираетесь прочесть все? — Нет, — отвечает, — хочу знать, на каком томе это случится. — Что именно? — Как «что»? Инсульт, а потом — ку-ку. Так сказать, встреча с вечностью.
Признаюсь, меня это тоже интересует. До или после третьего тома? В час пик? Ночью в своей комнате, без надежды докричаться до домашних? Впрочем, зачем гадания? Ясно, что скоро. Ну, а как и когда — пусть в этой задачке что-то останется неизвестным.
Александр Семенович Ласкин родился в 1955 году. Историк, прозаик, доктор культурологии, профессор Санкт-Петербургского университета культуры и искусств. Член СП. Автор девяти книг, в том числе: “Ангел, летящий на велосипеде” (СПб., 2002), “Долгое путешествие с Дягилевыми” (Екатеринбург, 2003), “Гоголь-моголь” (М., 2006), “Время, назад!” (М., 2008). Печатался в журналах “Звезда”, “Нева”, “Ballet Review”, “Петербургский театральный журнал”, “Балтийские сезоны” и др. Автор сценария документального фильма “Новый год в конце века” (“Ленфильм”, 2000)
Петербургский писатель и ученый Александр Ласкин предлагает свой взгляд на Петербург-Ленинград двадцатого столетия – история (в том числе, и история культуры) прошлого века открывается ему через судьбу казалась бы рядовой петербурженки Зои Борисовны Томашевской (1922–2010). Ее биография буквально переполнена удивительными событиями. Это была необычайно насыщенная жизнь – впрочем, какой еще может быть жизнь рядом с Ахматовой, Зощенко и Бродским?
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.