Мой дом - моя чужбина - [9]

Потом сам ротный пригрозил

Влепить обойму прямо в сраку,

Если не встанет кто в атаку

Из мягкой, словно пух, грязи.

От старшины потом влетело,

Когда ровняли мы носки.

Потом кромсало на куски

Мое мальчишеское тело.

Переживи я это дело,

Наверно, сдох бы от тоски.

Все в мире есть лишь эпизод.

Все преходяще в нем, все тленно.

И в грязь втоптал какой-то взвод

Мои разорванные члены.

И вот на вечном я покое.

А сам-то что ты есть такое ?

- Поэт.

Нет доли интересней,

Когда уходят прочь века.

Я мир хочу прекрасной песней

Возвысить к Свету.

А пока-

Пока копаю котлован.

И перевыполняю план.

И не испытываю болей

Уже от трудовых мозолей.

- Поэт ? Так, значит, ты бунтарь.

Я рад, что встретился с тобою.

Ну что ж, поэт, готовься к бою!

И мощной рифмой всем там вдарь!

Я тоже песни сочинял,

Но это было все впустую.

Мы, "кирзяками" грязь меся,

Вопили все ж "Перепетую".

- Увы, солдат, я жизни строй

Готов принять теперь любой.

Не в силах я в нем что-то отменять.

Все перемены в нем идут не от меня.

Я - тело косное.

Я - позвоночник жесткий.

Безмолвный зритель.

Для других подмостки.

Считают мудрецы и им вослед невежды:

Я есть отсутствие просвета и надежды.

- Понятно, друг.

Когда в руках лопата,

Нельзя подняться выше должности солдата.

И все же должен ты, хоть тресни,

Мир огласить своею песней.

А я…

Ты слышишь крик "Ура!" ?

Прощай, поэт.

Мне в бой пора.

Смутно помню, что случилося потом.

Пил я водку с незнакомым забулдыгой под кустом.

Я последними словами клял свою судьбу.

А он

Разъяснил мне, как на пальцах, высшей мудрости закон.

- Не суди Их слишком строго.

Такова наша дорога.

Поживешь и испарится романтический туман.

В память врежутся мозоли и вот этот котлован.

И венец всего творенья

- Это самое мгновенье.

Жив пока, к чему мудрить ?

Предлагаю повторить.

Внутри и снаружи все вдруг посветлело.

Волшебная жидкость вливается в тело.

Картины волшебные в памяти будит.

Упругими кажутся дряблые груди,

И алою розой - беззубая пасть.

И ниже земли невозможно упасть.

ПОХМЕЛЬЕ

Кончило действовать гнусное зелье.

Пиру на смену приходит похмелье.

И нужно теперь для починки души,

Хоть сдохни, найти непременно гроши.

Пока мы решали сию сверхзадачу,

Мой собутыльник ворчал, чуть не плача.

- Сказать по-честному, храбрюсь я лишь для вида.

А в глубине души грызет меня обида…

Тогда была на редкость ранняя весна.

И солнце, как назло, вовсю тогда сияло.

Природа, извини банальность, пробуждалась ото сна.

А нам, увы, уснуть навеки предстояло.

А было нам семнадцать лет.

Девчонки нам глядели вслед.

А нам на это было наплевать.

За Родину мы шли околевать.

Но отгремели эти грозные года.

И мы один на сотню уцелели.

Весною пахнет, веришь, как тогда,

А мы уже таскаем ноги еле-еле.

Нам ничего уже не светит впереди.

И старая обида душу бередит,

Что всем давно на нас плевать,

Что нет уже того, за что есть смысл околевать.

Прав был философ: все течет,

И будто не было сражений.

И все упреки на свой счет

Приемлем мы без возражений.

Ах, если бы в ту страшную весну меня вернули!…

Поверь, не уклонился б я от смерть несущей пули.

НО

Я б и дальше беззаботно

Небо русское коптил.

Дань отдав сивухе рвотной,

До зелена б змия пил.

Может, как-то, ненарочно

Я б завел семейный быт.

Или в драке суматошной

Был б бутылкою прибит.

Но… Вот то-то и оно,

Жить нельзя без этих "но".

Захватила нас сполна

Эмигрантская волна.

И от этой от чумы

Помутилися умы.

Дома, в сборищах невольных

И в компаниях застольных

Стал обычным с этих пор

Эмигрантский разговор.

С острой шуткой в полной силе.

Вот в таком, к примеру, стиле.

(Я про этот вам содом Обещал сказать потом).

- Друзья, едина наша цель

Весь мир объять советов властью.

Но вот не можем мы досель

Насчет путей прийти к cогласью.

Пора исправить положенье.

Какие будут предложенья ?

Вот какой чудесный план

Предлагает нам Иван.

- На что мильон солдатской рати ?!

На что орудия ковать?;

Почто деньгу на танки тратить,

Атомной бомбой рисковать?

Есть путь дешевле и хитрее,

Как нам Европу окрутить.

Достаточно туда евреев

На поселенье запустить.

Набив на русской шкуре руку,

Заняв командные места,

Припомнив марксову науку,

Вмиг коммунизм устроят там.

Промчатся считанные годы.

Хлебнувши коммунизма благ,

Все европейские народы ..

Проситься будут в наш Гулаг.

- Ты, Иван, - Абрам гремит,.

- Сукин сын антисемит!

Как российский патриот

Мыслю я наоборот.

Есть решение мудрее:

Слать на Запад не еврея,

А отборнейших болванов,

Из российских из Иванов.

Они Запад вмиг засрут.

Все буржуи перемрут.

Тут одно бесспорно благо:

Обойдемся без Гулага.

- Тому ль учили вас, дубины,

Вожди марксизма целый век ??

Народы равны и едины.

Иван есть тоже человек.

Марксизм решает все мудрее.

Ему не свойственен изъян.

На Запад едут пусть евреи,

А рвется пусть туда Иван.

Вот раскрыл свои уста

Смесь грузина и кота.

- Я, - промямлил, - не расист.

Я - интерсексуалист.

Пить могу и шляться к бабам

И с евреем и с арабом.

Я проблему мыслю так:

Запад там, где есть бардак.

И резона нет мудрить,

Чем нам Запад покорить.

Он похлопал по колену.

- Покорим его мы членом!

Я хохмил со всеми вместе.

Но бежать, скажу по чести,

В заграничное "туда"