Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика - [22]

Мы переночевали у друзей отца, а утром конвой проводил нас до Пикскила. Это был очень большой город, стоящий на берегу реки Гудзон, — там жило несколько сотен людей. Я не мог поверить своим глазам — Гудзон с его высокими, обрывистыми берегами была самой большой рекой, какую мне довелось видеть до сих пор. Река и вид, который с нее открывался, были такими красивыми, что я не мог оторвать глаз.

— Какая она широкая, отец! — воскликнул я.

Он усмехнулся:

— Широкая, Тимми? Вот подожди, когда мы доберемся до Верплэнкс-Пойнта, ты увидишь по-настоящему широкую реку!

От Пикскила мы повернули на юг и поехали по дороге вдоль реки. Как же это было здорово! Меня охватило невольное волнение. По реке вверх и вниз по течению скользили лодки, у пристаней стояли плоскодонки и гребные шлюпки. Мужчины и мальчики рыбачили в доках, а пару раз мы видели, как люди ловят рыбу неводом. Это казалось гораздо веселее, чем работать в таверне!

— Лучше бы мы жили здесь, отец! — воскликнул я.

Он пожал плечами:

— Что об этом говорить…

— Это было бы лучше для нас! — сказал я.

— Конечно, река красивая, — ответил отец, — но ловить рыбу — тяжелый труд. Попробуй как-нибудь закинуть невод из лодки и достать, сам узнаешь.

— А эти люди — тори?

— Здесь все перемешались. Когда-то тут высадились датчане и расселились вдоль берега. Им нет никакого дела ни до короля, ни до его короны.

К концу дня мы добрались до Верплэнкс-Пойнта — длинной песчаной косы, которую омывала река. Отец был прав — здесь Гудзон был по-настоящему широким; я едва различал дома и холмы на другом берегу. Он был похож на огромное озеро со множеством лодок.

— Эту часть реки называют Хэйверстроу-Бэй, — сказал мне отец.

Берег в Верплэнкс-Пойнте был пологий. Повсюду здесь имелись небольшие загоны для крупного скота, овец и свиней. В Нью-Йорке были расквартированы тысячи британских солдат и моряков, да и самих жителей было не меньше двадцати пяти тысяч. Им было нужно много мяса, и поэтому цены все время росли.

Отец нашел мистера Богардуса, которому обычно продавал скот, и мы загнали наше стадо в загон. Туда же поместили снятых с повозки свиней. Отец сказал:

— Мне надо поговорить с мистером Богардусом. А ты можешь прогуляться, но далеко не отходи.

Багровое холодное солнце опускалось за темные холмы. Хорошо, что мы вот-вот продадим скот. Теперь мне не о чем было беспокоиться, и мысль об этом грела душу. Возвращаться будет проще, придется следить только за повозкой с товарами. Конечно, мы можем снова столкнуться с ковбоями, но, кажется, отца это не сильно беспокоило, поэтому я выбросил все страхи из головы и пошел к пристани, чтобы посмотреть, что там происходит. Вода в реке начала темнеть, лодки возвращались назад к пристани. Рыбаки привязывали их и доставали со дна бочонки с рыбой. Среди улова попадались даже осетры. Я понял, что отец прав: они выглядели изможденными. Один из мальчиков примерно моих лет сошел с лодки на берег и сел на землю, не в силах пошевелиться от усталости.

Тут же рыбаки стали чистить рыбу. Я удивился тому, как быстро они это делают — несколько взмахов ножа, и рыбина выпотрошена.

Я замерз и отправился с пристани назад, к загонам. Около животных было теплее. Вскоре сюда же пришел и отец и повел меня в таверну ужинать. Он был доволен, ему хорошо заплатили за наших коров — благодаря этому удалось купить почти все, что было запланировано: два бочонка рома, полдюжины мешков с солью, несколько бочонков патоки, большой ящик чая, мешок кофейных бобов, дюжину медных и два оловянных котла, ящик медных пряжек, сверла, ножи, напильники, топоры и лопаты, а еще черный и ямайский перец, корицу и сахарную пудру.

Мы переночевали в таверне.

— Если бы на улице не было так холодно, то могли бы сэкономить и поспать в повозке, — сказал отец.

На следующее утро мы погрузили покупки на телегу и тронулись в обратный путь. Отец привязал лошадь позади повозки и пошел рядом со мной, помогая управляться с волами. Я радовался, что мы идем вместе, но было жалко прощаться с рекой Гудзон. Когда мы дошли до Пикскила и начали подниматься на холм, я продолжал оглядываться на воду, блестевшую в лучах солнца; наконец река скрылась из виду.

Мы переночевали у друзей отца, живших по соседству с могиканами. Утром мы встали с восходом солнца и снова отправились в путь. Небо было затянуто тучами.

— Скоро пойдет снег, — сказал отец.

— Довольно холодно, — согласился я.

— Ночью будет еще холоднее, — кивнул он. — Я надеюсь, мы успеем добраться домой до того, как выпадет снег. Не хотелось бы путешествовать, когда волы скользят на каждой кочке. У нас проблема, Тим. Я не хочу идти через Риджбери, нет желания снова встречаться с грабителями. Вообще-то я думал, мы повернем немного южнее, в сторону Коннектикута к Уилтон-Пэришу, а затем направимся через Ампавог в Реддинг, но это займет полдня, и, если выпадет снег, я не уверен, что стоит это делать.

Я вздрогнул от одной мысли о ковбоях.

— Они могут нас поджидать?

Отец пожал плечами:

— Они знают, что нам придется вернуться. Могикане говорят, что два дня назад на дороге в Риджбери ранили перегонщика скота из Норфилда, а скот угнали.