Мой брат, мой враг - [56]

Бильбао хотел добавить к купюре еще одну, но Миша, заметив это, покачал головой:

— Здесь хватит, чтобы рассчитаться за вино. Больше не надо. А с девушкой обязательно приходи. Я вам сыграю. Хотя она не любит музыки. Но терпит, и то хорошо.

— Почему ты думаешь, что не любит?

— Потому что я старый еврей и понимаю больше, чем вижу. Наташа сложна… Ну да ладно, не слушай меня. Тебя сейчас ведь интересует другое, да?

— Эта Маслова живет одна?

— Дача принадлежит ее старшему брату, он с женой и детьми приезжает туда на выходные. А по будням она обычно одна. Правда, сейчас с ней живет друг, я думаю, ты приехал как раз из-за него. Мой тезка, тоже Миша, только молодой.

Бильбао задержался у стола еще на минуту, чтобы спросить:

— Почему ты думаешь, что я ищу именно его?

— Потому что он почти не выходит из дому, только выглядывает из-за забора. Этот Миша чего-то боится, я так думаю. Но он крепкий, иди к нему не один, если у тебя тут есть друзья.

— С друзьями такие походы кончаются плохо. Но за совет спасибо.

— Я когда-нибудь тебе еще сыграю, — сказал Миша и поднял тонкий белый палец. — Ты любишь нашу музыку.

По пустой дачной улочке от Дона в сторону трассы шел рыбак с удочкой. Был разгар будничного дня, и рыбак, как рыба, хватал ртом воздух. Он шел медленно, разморенно и остановился лишь у белого дома с синими воротами, да и то только лишь потому, что наконец-то увидел за ними живого человека.

— Хозяин, воды не дашь?

Тот, кого рыбак назвал хозяином, — плотно сбитый парень лет двадцати пяти, — чуть поколебался, но потом все же открыл калитку:

— Заходи, колонка во дворе. Сейчас я тебе кружку принесу.

— Да не надо, я так напьюсь, — сказал рыбак, склонился над колонкой и подставил запекшиеся от жары губы под струю.

— И как сегодня клев? — спросил хозяин.

— Не знаю, я рыбу не ловил.

— А что ж ты делал? — хмыкнул плотный парень.

— Стоял на вымостке, в бинокль смотрел.

— Куда?

— На твой дом. Как только увидел, что ты во дворе крутишься, так и подошел, воды вот попросил.

Парень какое-то время непонимающе смотрел на вошедшего, потом, видно, сообразил, о чем тот говорит, крутанулся, чтобы убежать, но Бильбао поймал его за левую руку, сделал подсечку, и тот с маху упал лицом вниз на колючий гравий, которым был усыпан двор.

— Дома кто-нибудь есть? — спросил Бильбао.

— Нет. Вера придет к двум.

— Значит, до двух часов мы должны решить все вопросы, Михась, или Чума… Как желаешь, чтоб тебя называли?

— Я ничего говорить не буду, ни на один вопрос не отвечу, — не слишком уверенно выговорил Чумаков, видимо, заранее выученную на всякий случай фразу.

— А я спрашивать ничего не буду, — сказал Бильбао. — Я все и так знаю. Если думаешь, что это тебя мент мордой на землю положил, то ошибаешься.

Чума повернул голову и посмотрел на Бильбао. Щеки и лоб военкомовца были до крови изрезаны острыми мелкими камнями.

— Ты кто? — спросил он.

— Друг того, кого ты расстрелял из автомата. А зачем пришел к тебе — соображай сам. Сейчас я тебя подниму, и мы прогуляемся в рощицу.

Чума захрипел, попробовал было вывернуться, но рука его была взята на излом, и держал ее совсем не слабый человек.

— Будешь дергаться — и здесь все решим, — сказал Бильбао. — Но не хотелось бы, для хозяйки будет лишняя травма — первой всё видеть.

Чума сник, сдулся, как сдувается воздушный шарик. Он, кажется, стал сразу худее и дряблее.

— Меня заставили, — просипел он. — Под стволом заставили. Пугач ствол под ребро сунул и предупредил, что если я промахнусь… Мне ничего не оставалось делать…

— Ты не левша, случайно? — спросил Бильбао.

— Нет. А что?

— Не хочу эту руку отпускать, уж больно она ладно повернута. Сейчас мы пойдем на веранду дома, и ты там все напишешь. О Пугачеве, Бруте, о себе любимом, понял? А если не понял…

— Напишу, — тотчас сказал Чума.

— А после поедешь со мной в наш любимый город. И если сделаешь хоть слабую попытку рвануть…

— Не сделаю. Я не дурак. Я знаю, что Пугач сейчас в бегах. Чтоб в случае чего выйти чистеньким, он замочит меня и повесит на труп все, что угодно. Я, когда тут сидел, его больше боялся.

Доехали действительно без приключений. Вдвоем, как старые добрые друзья, пришли на квартиру к Бильбао, там даже выпили по бокалу вина. Потом хозяин сделал телефонный звонок, и через двадцать минут к нему вошли Сиротка и Толян. Они увели с собой Мишку Чуму под напутствие Бильбао: «Глаз с него не спускать!» А сам Бильбао лег спать.

Проснулся он от звонка в дверь. Сразу посмотрел на часы: было десять дня. Надел спортивный костюм, ополоснул холодной водой лицо. В дверь настойчиво продолжали звонить.

Бильбао даже не спросил, кто там. Открыл, впустил в квартиру двух людей, один из которых был в милицейской форме. Третий остался стоять на лестничной площадке.

— Калганов? — спросил невысокий, но крепко сбитый майор. — Сергей Владимирович?

— Он самый.

— Позвольте взглянуть на ваши документы.

Паспорт из его рук взял мужчина в гражданском, на вид ему было лет тридцать.

— Одевайся, — сказал он же. — Поедешь с нами.

Бильбао ни о чем не спросил, при них надел костюм, положил в карман сигареты.

— Я готов.

— Оружие дома держишь?

Бильбао несколько мгновений молчал, потом расстегнул спортивную сумку, лежавшую на полке одежного шкафа, вытащил оттуда самопал, деревянный, с медной трубкой под малокалиберные патроны.