Мой брат – Че - [41]

Гильермо провел на Кубе две недели. Вернувшись в Буэнос-Айрес, он сказал нам, что Эрнесто живет в простом доме с Алейдой, что она жутко ревнива и пытается все контролировать, особенно тех, кто был близок к ее мужу до нее, и поэтому иногда трудно бывает общаться с Эрнесто; что он упорно трудится, носит лишь безупречный и отлично отглаженный оливково-зеленый мундир, что ему кажется забавным с учетом того, во что он наряжался в молодости; что он встает в девять часов утра и пьет большой черный кофе; что вечером он часто играет в шахматы, любит есть флан, его любимый десерт, пить вино, разбавленное водой – аргентинский обычай того времени, – и принимать расслабляющие ванны; и что его больше всего интересовало, когда он разговаривал с Гильермо, так это семья и Аргентина. Тогда исполнилось уже семь лет, как он туда не возвращался.

Ревность Алейды, вероятно, имела оправдания. Че многие обхаживали. Люди приезжали со всего мира, чтобы встретиться с ним, например, пара Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр, актер Жерар Филип, журналист «Нью-Йорк таймс» Герберт Мэттьюз и целая армия привлекательных женщин, которые слетались под различными предлогами в Гавану для переговоров с красавцем-революционером.

* * *

В то время как молодое кубинское правительство изо всех сил билось с Соединенными Штатами, политическая активность моей матери и ее пребывание в Гаване не остались незамеченными в Аргентине. Мы теперь считались коммунистами. Приезд к нам Фиделя Кастро, прибывшего принять участие в работе Конференции «Группы 21» (G21) в мае 1960 года, ничего не уладил. Фидель знал и очень любил мою мать. Он рассказывал о ней своему окружению как об исключительной женщине, интеллигентной и культурной. Со своей стороны, моя мать восхищалась им. Мы все восхищались. Разделяли мы его идеи или нет, это все равно был необыкновенный человек, абсолютно гениальный. Кто бы мог подумать в то время, что он будет противостоять Соединенным Штатам в течение пятидесяти четырех лет и что эта могучая держава не сможет скрутить ему руки!

Короче говоря, из дружбы к Эрнесто и вежливости по отношению к моей матери он объявил о своем визите за несколько дней. А потом произошли очень забавные вещи. Для начала мой отец категорически отказался разрешить встречу в нашем полуразрушенном доме на улице Араос. Моей матери было все равно, но она уступила. Она сама жила в весьма строгой обстановке и знала, что Фидель не уделяет этому большого внимания. Фидель, несомненно, да, но только не мой отец! И он организовал празднование у своей сестры Эрсилии. Она жила в роскошной квартире на улице Република-де-ла-Индиа, в эксклюзивном районе Палермо, рядом с парком. Моя тетя и ее муж были яростными контрреволюционерами, но они ни за что на свете не хотели упустить возможность встретить у себя дома Фиделя Кастро! Их буквально распирало от гордости! Это была огромная честь! И квартиру заполнили примерно тридцать человек: дяди, тети, двоюродные братья и друзья, все в основном выступавшие против даже самого духа кубинской революции.

Приезд Фиделя был достоин главы государства – с эскортом, телохранителями и всей сопутствующей суетой, но в дом он поднялся один. Войдя, он с улыбкой объявил: «Я нахожусь в доме моего брата». Затем он поклонился моей матери: «Вы похожи на мою мать. Мы так много говорили «о маме» с Че! Во всех наших приключениях он говорил о вас с такой любовью, что я теперь люблю вас так же, как и он». Моя мать вся сияла.

Фидель был встречен как настоящий герой, и гости принялись осаждать его. Каждый хотел что-то сказать, послушать, вступить в частную беседу с ним. Женщины, казалось, готовы были съесть его прямо в сыром виде. Вы бы видели, как они пожирали его глазами! Фидель – это был Фидель! Победоносный революционер, легенда, тридцать четыре года, одетый в красивую униформу, привлекательный, очень харизматичный, очень милый и ласковый. Революционер он или нет, но женские взгляды, казалось, взывали: «Какой аппетитный мужчина, как было бы хорошо оказаться в его мощных объятиях!» Но единственными женщинами, на которых смотрел Фидель, были моя кузина и сестра Селия. Они обе были очень красивы. Это был незабываемый вечер.

Однако репрессии, связанные с этим визитом, очень скоро буквально полились дождем. Наш дом однажды даже был обстрелян. Гевара де ла Серна стало именем, которое непросто носить. Впрочем, какая разница. Теперь я разделял идеи моего брата, я понимал и поддерживал его борьбу. Может быть, я не был хорошим учеником, но я много читал. Я впитывал знания. И в самое ближайшее время мне представится возможность показать Эрнесто, что я не какой-то там тупица.

Действительно, в июле 1961 года Эрнесто сообщил нам, что он будет в Пунта-дель-Эсте в начале августа для участия в Ассамблее Организации американских государств (ОАГ). И мы всей семьей отправились в Уругвай.

* * *

Встречи в Пунта-дель-Эсте были трогательными, и их было очень много. Моя тетя Беатрис, которой его страшно не хватало все эти годы, глядела на него с таким обожанием! Она хотела привезти его обратно в Буэнос-Айрес. У нас у всех возникло смутное ощущение, что эта встреча может стать последней. К сожалению, мы оказались правы, лишь только моя мать увидит его еще один раз в Гаване несколько месяцев спустя. Эрнесто представлял на Ассамблее Кубу. Так что было достаточно трудно застать его одного. Тем не менее он всегда завтракал с нами и каждый раз сидел между матерью и тетей Беатрис, положив руки им на плечи.