Мой ангел-вредитель - [2]

«Бедняга, - с грустью подумал мужчина, отдавая суетящемуся лакею куртку, - все эти годы он так же улыбался и кланялся... Эх, знал бы, что старикан здесь, давно бы выкупил... А почему нет? В наш вампирятник Федька впишется на раз-два, он виртуозно маринует осетрину, еженедельно делает уборку, сам стирает за собой носки и не храпит по ночам... Представляю, как обрадуется Несси! Она ненавидит убираться».

Вдохновленный этой идеей, вампир надел поданные слугой тапочки и зашагал к Большому кабинету. Идти было минуты две, если идти медленно и со вкусом.

Квартира в двадцать пять просторных комнат заняла бы собой немалую площадь, существуй она на самом деле. В действительности, жилище сиятельств являлось ничем иным, как прорывом пространства на стыке времен. Довольно редкая и малоизученная отрасль пространственной магии, доступная лишь избранным. Вроде хата и есть, но на три секунды назад. Трехсекундного промежутка с лихвой хватало на состыковку времен и разрешение возможного временного конфликта.

Вампир остановился перед парадным портретом Бориса Андреевича Раевского, а ныне Бориса Рейгана. Украшенная искусной резьбой рама красного дерева, работы Мартына Яковлева, неграмотного, но талантливого резчика, и холст в четыре метра высотой, на котором изображен мужчина лет сорока пяти. Благородная бледность, стальные глаза на надменном лице, доходящие до плеч темно-русые волосы, классический костюм с искрой, белоснежная рубашка – Четвертый Министр на портрете был именно таким, каким его запомнил племянник, да и в жизни-то не особо изменился.

- Любуешься?

Лениво обернувшись, он встретился глазами с Борисом. Легок на помине.

- Ностальгирую. Ты казался мне надзирателем за грешными душами, этакий Люцифер в костюмчике, гуру раскаленного свинца, а сейчас смотришь на тебя и думаешь: что я тогда пил? Почему не закусывал?

Борис изобразил улыбку. Он откровенно забавлялся, рассматривая своего теперь уже единственного кровного родственника. Удравший из дома юнец повзрослел, заматерел и превратился в мужчину, но времени не удалось задушить таящееся в карих глазах бунтарство. Окончательно проявилась порода. Сейчас они выглядят почти ровесниками, а лет так через десять-пятнадцать Рейган сам будет годиться ему в племянники.

- Любуешься? – передразнил гость, чувствуя себя не в своей тарелке.

- Не угадал. Пройдем в кабинет, нам нужно поговорить.

***

- Итак, - начал Рейган, потягивая вино, - я рад вновь видеть тебя здесь, Йевен.

- Жаль, что я не могу сказать того же, - показал клыки племянник, принимая от слуги бокал. – Охоты вешаться на шею с криками: «Дядя Борис!» как не было, так и нет.

- Йевен, Йевен, ты изменился не в лучшую сторону. Корчишь из себя черт знает кого, постоянно лезешь на рожон. Куда подевался наш тихий, послушный мальчик?

- Съели мальчика. Ам, и нету! Вместо него подсунули меня. Не представляешь, чего мне стоило сменить паспорт, - пожаловался он. – Ван-Ван Иванов, Сидор Сидоров и Саша Пушкин к концу недели превращались в Йеню Рейгана. Паспортистку увезли в Кащенко, при виде имени на «Й» она начинала кусаться.

Борис оскалился. В его арсенале имелось тридцать шесть разнокалиберных улыбок и семнадцать вариаций на тему смеха. «Улыбка номер восемь, - безошибочно определил Печорин, - называется "сейчас я скажу гадость"»

- Кто виноват, что у моего братца и его милой женушки была такая... тяга к... необычным именам? Э-хе-хех, хорошие они были… люди, только глупые. Жаль их.

- Растешь, Бориска. Потренируйся еще лет семьдесят... пять, и ты научишься соболезновать, - подмигнул ему несостоявшийся Саша Пушкин. – А насчет глупости... Как по мне, единственная совершенная отцом глупость – это назначение тебя опекуном и наследником в случае моей недееспособности. Вот здесь да, умнее не придумаешь, а дальновидно-то как! Скажи, Совет Старейшин до сих пор считает меня жителем дома скорби?

Князь был умелым лицедеем, поэтому улыбаться не перестал. Насладившись скрипом зубов и улыбкой номер двадцать два, Йевен снисходительно продолжил:

- Так какие же неприятности сулит нам старуха-судьба, раз ты гоняешься за мной по всей Москве и требуешь незамедлительно явиться?

Рейган не стал уточнять, что никогда и ни за кем не гонялся. Если племяннику нравится чувствовать себя хозяином положения, да будет так. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

Князь наполнил вином опустевший бокал, после чего ответил:

- Неделю назад был экстренно созван Совет Старейшин. Я присутствовал на нем в качестве главы Департа…

- Тебя повысили? Великое событие! То, что ты важная шишка на важной вампирской ёлке, я и так знаю. Предлагаешь отпраздновать?

- Не выпендривайся! – ласково посоветовал Борис. – Я присутствовал на Совете в качестве главы Департамента, потому что Деметр попросил меня об этой услуге.

- Короче говоря, старик Деметр собирается на покой, - по-своему расшифровал Йевен, который всё делал по-своему. – Раньше он не пропускал текучки, тем более, экстренно созванные.

Возглавить Департамент – всё равно, что занять пост премьер-министра страны, а значит, не имевший нужды в заместителях большой босс неспроста одолжил Рейгану свой стульчик. Тут уж одно из двух: либо старый крыс сам поднял планку, либо его культурно подвинули.