Посвящается Дамарис, девочке с далекой Кубы.
Пусть ты уехала очень давно, пусть прошло много лет но ты всегда незримо присутствуешь рядом со мной.
И я верю, что когда-нибудь мы встретимся снова…
…Нет, наверное, на Земле такого человека, который не любил бы подолгу смотреть на черное ночное небо, усеянное мириадами звезд. Звезды издревле влекут к себе человека. Влекут красотой и недоступностью. А еще — тайной: есть ли там, около этих далеких солнц, жизнь? Одиноки ли мы во Вселенной?
И если не одиноки, то каковы они, наши братья по разуму? Похожи ли они на нас? Сможем ли мы когда-нибудь встретиться с ними? И если эта встреча когда-нибудь состоится, поймем ли мы наших космических братьев?
Но сколько ни смотри в ночное небо, сколько ни вглядывайся в причудливые рисунки созвездий, ответов на эти и другие вопросы ты никогда не найдешь.
Звезды умеют хранить свои тайны и не спешат доверять их людям…
Я тоже люблю смотреть на звезды. Иногда, как только стемнеет, я выхожу на балкон и ищу в темном небе Капеллу, самую яркую звезду в созвездии Возничего. Смотрю и вспоминаю Луэллу, девочку с этой далекой звезды.
Девочку, когда-то, много лет назад, жила на Земле. Девочку, с которой я дружил. Девочку, которая…
Впрочем, я расскажу обо всем по порядку…
I
Эта почти неправдоподобная — можно даже сказать, совсем неправдоподобная — история приключилась, скорее всего, в далеком 1982 году, когда мне было тринадцать лет, и я учился в седьмом классе. И сейчас, когда я с тоской и грустью вспоминаю те дни — счастливые и безмятежные дни ушедшего детства, — мне иногда кажется, что я придумал Луэллу, бесстрашную девочку с далекой звезды. В этой давней истории сплелись воедино реальность и фантазия, быль и сказка, и сейчас мне очень трудно отделить одно от другого. Да и, признаться, не очень хочется.
Именно поэтому я буду рассказывать историю Луэллы не так, как было или могло быть — на самом деле, а так, как я помню те далекие события сейчас, когда детство давно ушло, оставив приятные и грустные воспоминания. И — сказки. Сказки, которыми так богато детство. Сказки, которые в детстве — совсем не сказки, а самая взаправдашняя быль.
…В то время я жил в городе Староволжске, учился в седьмом классе. Но наша школа была не совсем обычной. То есть она была не совсем обычной, если смотреть с позиций сегодняшнего времени, а тогда… Словом, у нас в школе учились иностранцы. Дети из социалистических стран. Дело в том, что у нас в Староволжске была военная академия, куда направляли обучаться офицеров из Венгрии, Болгарии, Польши, ГДР, Кубы и других социалистических стран. Они приезжали в Советский Союз вместе с семьями, поэтому у нас в школе учились мальчишки и девчонки из других стран. Насколько я помню, у нас в школе не было такого класса, в котором не учился бы один, а то и несколько иностранцев. В ближайшей округе нашу школу даже прозвали «Филиалом Артека». Был такой пионерский лагерь в Крыму, если кто помнит…
Семьи иностранных военных жили недалеко от моего дома, на соседней улице, в районе, который назывался по-старинному — Застава. Впрочем, старинной Застава была очень давно, еще до революции, когда здесь была глухая городская окраина, у дороги стояла полосатая будка со шлагбаумом и красивые въездные ворота, похожие на те, которые строили в Древнем Риме императоры. Но наши ворота были построены в начале 19 века архитектором Росси. Ворота напоминали римскую триумфальную арку, а так как на Заставе в то время не было никаких строений, то они были хорошо видны любому путешественнику, который въезжал в Староволжск со стороны Петербурга.
Говорят, ворота были очень красивыми, но после революции, когда радостные рабочие ломали расположенную рядом тюрьму, они заодно сломали и ворота.
Мне кажется, они поступили очень глупо, ворота никому не мешали, а только украшали городскую окраину. Постепенно Староволжск вышел за пределы своих старых границ, и Застава оказалась почти в центре города, превратившись в обычный серый микрорайон, застроенный похожими один на другого, как братья-близнецы, блоками скучных пятиэтажек. В одном из таких ничем не примечательных домов и жили иностранцы. Двор этого дома мы называли «иностранным». Или «кубинским», потому что кубинцев там жило больше всего.
…Сейчас в этом дворе уже ничего не напоминает о прошлом. Иностранные военные уже не приезжают в Староволжск учиться в военной академии, потому что нет уже ни социалистических стран, ни самой академии, ни моей прежней страны. Наверное, и сам «иностранный двор» двор давно уже забыл свои лучшие годы. Забыл, что когда-то был иностранным. Забыл веселые игры и горькие слезы разлуки. Забыл искренние клятвы не забывать друзей и писать письма. Жизнь есть жизнь, и даже людям трудно сохранить в душе идеалы ушедшего детства. Это удается немногим…
…Я познакомился с иностранцами из «кубинского» двора, будучи пятиклассником. Немудрено, если в школе учится полно иностранцев. Моими лучшими друзьями стали кубинцы. Меня тянуло к ним особенно сильно. Почему?
Честно говоря, в то время я не задавался таким вопросом. Просто мне нравилось общаться с ними, ребятами и девчатами, приехавшими из далекой, почти что сказочной, страны, таинственного зеленого острова, лежащего в теплых водах лазурной Атлантики. Возможно, мой интерес к Кубе возник под впечатлением от прочитанных книг и увиденных фильмов об этом свободолюбивом прекрасном народе, услышанных песен, которые часто пелись в те годы. «Куба — любовь моя, остров зари багряной…»
