Моторы заглушили на Эльбе - [5]
С радостью воспринял я новое назначение по службе. Может теперь посчастливится попасть на Украину… А если и не на Украину? Все равно, на какой участок фронта ни забросит судьба, буду драться с врагом до полного его разгрома! Иначе не цвести родному краю, не быть свободной жизни под мирным небом и солнцем!
И не знал я, что мечта моя станет явью.
Мысли вновь и вновь возвращаются к временам комсомольской юности.
Да, тридцатые годы — годы становления и укрепления колхозного строя на селе — время тяжелое, суровое и вместе с тем бурное, интересное, незабываемое. Нас, комсомольцев, зажигали смелые планы партии, мы были ее верными помощниками, преданными сыновьями.
На территории примыкавшего к Драбову Дуниновского сельсовета[2] было два колхоза. Работало здесь всего два коммуниста: Иван Федорович Пепа — председатель сельсовета и Порфирий Григорьевич Шурубура — председатель колхоза имени Сталина. Зато комсомольцев в обоих колхозах было более сорока. Все они состояли в одной комсомольской организации. Опираясь на нее, коммунисты проводили в жизнь линию партии на селе. Для нас они были старшими товарищами, добрыми и мудрыми наставниками.
На всю жизнь в благодарной памяти, в сердцах наших сохранился светлый образ коммуниста Шурубуры. Он был душой нашего молодежного коллектива, был с нами везде и во всем. Словом, следовал ленинскому завету — быть в гуще масс.
Порфирий Григорьевич принимал деятельное участие во всех комсомольских начинаниях, вместе с нами проводил субботники по благоустройству села, ходил на молодежные вечера, танцевал, пел, радовался общим успехам и переживал неудачи. Нередко при этом была с ним его жена Христина Кондратьевна, веселая, жизнерадостная женщина.
Коммунист Шурубура оставил глубокий след в моем сердце, во всей моей судьбе. При нем я несколько лет, вплоть до призыва в армию, был секретарем комсомольского комитета, он готовил меня для поступления в партию.
Я часто думаю о судьбе моих сверстников. Каждому поколению история отмерила свое. Комсомольцам тридцатых довелось строить Днепрогэс и Магнитку, организовывать и укреплять колхозы, участвовать в решении задачи ликвидации кулачества как класса. А когда потребовалось встать на защиту Родины, они возглавили отделения, взводы и роты, первыми поднимались в атаки и защищали каждую пядь советской земли до последнего вздоха. Многим из них пришлось пережить горечь отступления на пути от границы до Сталинграда и предгорий Кавказа, а затем в победоносном наступлении возвратиться к границе нашей Родины, увидеть радость освобожденных народов Европы и поверженный Берлин.
Многие остались на поле брани навечно комсомольцами.
Вскоре после призыва (октябрь 1937 года) я на долгие годы связал судьбу с Красной Армией.
Еще в начале 1938 года меня, курсанта полковой школы, молодого коммуниста, назначили заместителем политрука школы, присвоив воинское звание «замполитрука» (заместители и помощники политруков подразделений, должности которых были введены в это время, назначались из числа коммунистов и комсомольцев). Летом того же года во время территориальных сборов приписного состава полка курсантов направили в подразделения на стажировку. Меня назначили политруком разведроты полка. Эта работа меня увлекла.
Однажды вызвал меня комиссар полка и предложил остаться в кадрах РККА. Я согласился.
Серьезную политическую и военную подготовку получил в Харьковском военно-политическом училище. Курсантские должности были укомплектованы за счет заместителей политруков подразделений и частей Харьковского военного округа. Вскоре приказом Наркома обороны всем нам было присвоено звание «младший политрук».
В апреле 1939 года я был принят в члены ВКП(б). Одну из рекомендаций дал мне политрук Руденко, в то время преподаватель Чугуевского училища летчиков. Вторую рекомендацию дал П. Г. Шурубура, который в то время учился в Харьковском комуниверситете им. Артема.[3] Партийный билет вручил мне начальник политуправления Харьковского военного округа бригадный комиссар А. В. Щелаковский. Позже мне довелось служить в 69-й армии, где он был членом Военного совета.[4]
В середине сентября 1939 года курсантов ВПУ направили в войска. Я возвратился в Лубны, но нашей 75-й стрелковой дивизии там уже не было: она принимала участие в освободительном походе в Западную Украину.
Во вновь сформированной 147-й стрелковой дивизии меня назначили политруком учебной батареи 231-го отдельного артиллерийско-противотанкового дивизиона. С этой же дивизией летом 1940 года я принимал участие в освободительном походе в Бессарабию.
В конце 1940 года командование удовлетворило мою просьбу, и я стал слушателем Смоленского военно-политического училища пропагандистов Красной Армии. Когда грянула война, в середине июля 1941 года слушателей направили в действующую армию. Я был назначен инструктором пропаганды 523-го стрелкового полка 188-й стрелковой дивизии, входившей в состав Северо-Западного фронта. Затем — тяжелое ранение в октябре 1941 года, лечение в зауральском госпитале и, наконец, нахождение в резерве политического состава в городе Горьком.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.