Мосты в бессмертие - [84]
– Ой, как мне это надоело! – заныл Воропаев. – Хде там твое ружжо, Спиря? Ташши, что ль.
– Беречь патроны! – прорычал Сан Саныч.
Он говорил, не отнимая от глаз бинокля. Политрук лежал рядом с ним, грудью на бруствере.
– Сколько у тебя зарядов, Спиридонов? – спросил Сан Саныч.
– Два, товарищ старший лейтенант! – отозвался Вовка.
– Ой, хто ж напридумывал эти танки? – тихонько застонал Воропаев. – Эдакая тварь железная… преть, преть без останову! И патронов не подвезли! Зато гранат два яшшика…
Пушечный залп обрушил им на головы водопады черной земли, а Воропаев все не унимался. Он, словно потеряв рассудок, снова и снова перезаряжал свой карабин. Прячась за мертвым телом бойца Сердюка, он и не целился толком, но стрелял метко. Уложил пятерых автоматчиков, и Вовка Спиридонов стал посматривать на него с уважением. Наконец немецкий танк замедлил движение, а потом и вовсе остановился. Автоматчики свернули цепь, укрылись за его телом.
Пулеметная очередь заставила всех броситься на дно траншеи. Танк обильно поливал их позицию свинцом. Слева во взводе Перфильева кто-то истошно завопил. Костя видел, как политрук, кривясь от боли, зажал обеими ладонями окровавленное галифе.
– Заряжай, Спиридонов! – скомандовал Сан Саныч.
Спиря целился тщательно, и заряд лег точно в пулеметную амбразуру.
– Остался один патрон! – доложил Спиря.
– Ползеть, гнида, – подтвердил Воропаев и запричитал с новой силой: – Ой, да сколько ж можно-то, а? Целый день сижу, вот в эти вот вывернутые кишки уткнувшись! Товарищ старший лейтенант, выдай мне две гранаты, а?
– Зачем? – насторожился Сан Саныч.
– Да вон под танкетку подлезать стану. Хто только в наших войсках подвигов не совершает! Только мы, ростовская братва, не при делах остались… Ай, досада! Эй, деревня!
У Спири достало сил сделать вид, будто Воропаев обращается не к нему.
– Завещаю тебе мое последнее богатство! Жри да пей, коли смогешь! – он извлек из кармана теплые империалы и швырнул их на дно окопа. – Подбери потом, деревня. Эх, да хто ж помянет мою поганую душу, ежли не ты, приблудный херувим?
Золото тускло блеснуло в побуревшей от крови пыли, а Воропаев, глумясь и куражась, взял из рук обозленного старлея две противотанковые гранаты.
– Если вздумаешь выкинуть штуку, помни: я тебе заградотряд! – прорычал Сан Саныч. – Последней пули не пожалею.
Но Воропаев уже не слышал его. Перескочив через тело убитого Сердюка, он упал на землю, пополз, яростно вихляя тощим задом, волоча за собой по земле связку гранат. Пули ложились вокруг него, не раня. Косте показалось, будто в знойном мареве над ним распростерла крыла большая, белая птица.
– Нешто это лебедь? – услышал Костя вовкин голос.
Костя смотрел вслед Воропаеву. Его мутило от фекального духа, распространяемого распоротым животом Сердюка. По брустверу долбили автоматными очередями, и им пришлось осесть на дно, в кровавую жижу.
– Ну что, Сан Саныч, атака или так будем помирать? – спросил Фролов, расстегивая кобуру.
– Погоди, комбат… – Сидоров лишь на миг выставился из окопа, и в каску ему тут же ударил осколок.
Сан Саныч моргнул и осел на дно.
– Ранен? – рявкнул Фролов.
Они слышали заунывный скрежет, производимый траками танка. Косте уже доводилось видеть разутюженные такими вот гусеницами окопы, и он смотрел назад, на ростовские руины.
– Ранен?! – повторил Фролов. – Отвечай же, черт!!!
Ответ старлея потонул в грохоте взрыва, земля содрогнулась, и Косте показалось на миг, что края траншеи сейчас сомкнутся у них над головами. А потом их присыпало влажной землицей. Сквозь дурнотную пелену Костя увидел на лицах товарищей кровавую пыль.
А потом на их головы свалился Ливерпуль.
– В городе немцы… связи нет. Эх, что б мы жили так счастливо в Одессе!
– Связи нет, – вздохнул Велемир. – И, думается мне, боеприпасов тоже ждать не стоит…
– Что с рукой? – сурово спросил Фролов.
– Беда страшная с рукой. Проткнуло-таки навылет, – отозвался Ливерпуль. – А вот там…
Он указал рукой в сторону городских окраин.
– Там немцы… Связи нет, и не будет.
Косте показалось, что Фролова не удивила эта новость, но и не обескуражила.
– Надо уходить. Так?
– Так, – отозвался политрук. – Только ты бы, Иван Максимович…
Велемир медленно стянул с носа очки. Он долго оглаживал себя, выискивая на подоле гимнастерки не загаженный кровью лоскут. Потом, стараясь унять дрожь в руках, принялся протирать стекла очков.
– Что, рана беспокоит? – переспросил Фролов. – Что?! Говори, не молчи!
– Ты назначил бы кого вместо себя… приказом… заместителем… – тихо ответил Велемир. – Сидорова, что ли, или хоть вон, Ливерпуля.
– Живые похоронят мертвых и будут действовать в соответствии с уставом, – ответил Фролов. – Разделимся на два отряда. Сидоров и Ливерпуль пойдете со второй ротой… с тем, что от нее осталось. А мы с политруком – с первой. Липатов! Созывай бойцов.
– Иван Максимович, – тихо сказал Велемир, бросая под ноги коротенький окурок. – Только ведь я-то не ходок…
– Ничего, ничего! До Дона дойдем, а там…
– По мостам перейдем в бессмертие… Ах, Перфильев, Перфильев! – печально докончил Велемир.
Тело политрука становилось все тяжелей. Косте казалось: еще немного, и он не удержит свой край плащ-палатки. Руки гудели, спина онемела, сердце колотилось о ребра так, словно собиралось выскочить наружу. А Вовка Спиридонов не знал усталости. Почувствовав, что Костя начал сдавать, он забрал у него карабин и вещмешок. Широки спирины плечи, крепка его спина, огромно тело, легка, невесома поступь охотника. А Фролов, словно волк степной, бежит, петляет между руин, выбирает дорогу. Следом за ним Костя и Спиря, между ними на полотнище плащ-палатки бледный, изнуренный болью политрук. За спиной у Кости старлей Сан Саныч и остатки батальона, все кто выжил, пятнадцать душ да еще двое примкнувших к ним артиллеристов. Замыкал колонну беглецов Ливерпуль. Комбат приказал ему избавиться от амуниции связиста. При Ливерпуле остался лишь его объемистый ранец. В его недрах что-то тихонько брякало и дребезжало. Это бряцанье, шорох щебня под подошвами солдатских ботинок, матерный шепоток за спиной – вот все, что мог слышать Костя. Изредка, впадая в тяжелое забытье, стонал Велемир. Фролов нечасто оборачивался и неизменно с одним и тем же выражением внимательной тревоги смотрел Косте в глаза.
Длинен путь героев-богатырей. Берёт он начало в землях русских, тянется через степи половецкие до Тмутаракани, а затем по морю пролегает – до самого Царьграда, где живёт Елена Прекрасная. Много трудностей придётся преодолеть по дороге к ней. И ещё не известно, кому из богатырей она достанется. Это ведь не сказка, а почти быль, поэтому возможно всякое – подвергается испытанию не только сила богатырская, но и прочность давней дружбы, прочность клятв и вера в людей. Даже вера в Бога подвергнется испытанию – уж слишком точны предсказания волхвов, христианского Бога отвергающих, а сам Бог молчит и только шлёт всё новые беды на головы героев-богатырей.
Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги.
Летом 1817 года на реке Сундже был построен редут Назрановский, прикрывавший дорогу из Моздока в Грузию. Тогда же прибывший на Кавказ генерал Ермолов приказал строить укрепление Преградный Стан. Чеченцы начали проявлять беспокойство. Их набеги русские войска с успехом отбивали, но предотвратить не могли. В столице Ермолова обвинили в том, что он провоцирует набеги. Оставив гарнизоны в укреплениях и на постах Кавказской линии, Ермолов в мае 1818 года сосредоточил у станицы Червлёной около 5000 человек. 24 мая войска переправились через Терек и вошли в чеченские земли.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.