Мост Верразано - [25]

Едва Си-Джи вошел в дом, задребезжал телефон. «Сменить проклятые машинки, есть же телефоны с приятным звоном», — в сотый раз подумал хозяин. Горничной по воскресеньям давали выходной — демократично, так что трубку взяла Энн. И крикнула: «Клем, это дядя Би!»

"Вот незадача, — подумал Си-Джи, — сейчас опять начнет объяснять, что я позорю свое сословие, не желая держать дворецкого, старый хомяк..» Однако взял трубку, погладил Энн по кудрявому затылочку и бодро проговорил:

— Дядюшка Би, вот приятный сюрприз, слушаю тебя! И — бац! Взамен воркотни о дворецком услышал:

— Клем, нам надо встретиться. Сегодня.

Си-Джи чуть было не ляпнул: «Приезжай, черт с тобой», но вовремя придержал язык. Дядюшка Бенедикт, старший брат матери, был важный член семьи, хранитель традиций, можно сказать. Стряпчий, весьма известный в деловых кругах, — лет уже сорок он специализировался на контрактах между крупными корпорациями и считался воплощением надежности и солидности. Эдакий царь Соломон в смокинге. В его круглой седой голове хранилось не меньше секретной деловой информации, чем золотых слитков в Форт-Ноксе.

— Ну так что, племянник? — с нажимом спросил он.

— Дядя Би, — проныл Клем. — Воскресенье ведь, ты же знаешь…

— Тогда я сам приеду.

"Вот так… Плохо дело, » — подумал Си-Джи. Помолчал. Наконец спросил:

— Если прилечу через час?

Плохо дело, думал Си-Джи, объясняясь с Энн, приказывая приготовить вертолет, принимая душ, натягивая фланелевый костюм. Мальчики захныкали, требуя, чтобы он взял их с собой — Сн-Джи отказался. Вот еще один недостаток родительского дома: негде соорудить вертолетную площадку, надо ехать к реке — недалеко, но все же…

Он отчетливо понимал, что звонок дядюшки связан с ЭИ и что дело, следовательно, принимает некий новый оборот. Может быть, опасный. Даже наверняка опасный. Он привычно запретил себе строить предположения, плюхнулся на сиденье «кондора», угрюмо кивнул второму охраннику, закрывавшему дверцу. В вертолете к ним — Си-Джи, Миллеру и здоровенному охраннику — присоединился еще один здоровяк, с автоматом под правым локтем, и машина, едва не чиркнув хвостовым винтом по облицовке набережной, затарахтела над рекой, потом свернула на восток, к проливу — вилла дядюшки Бенедикта располагалась в благодатном месте, на берегу пролива Лонг-Айленд, у городишки под названием Рай.

Лететь было недолго, минут пятнадцать, но Си-Джи заставил себя не терять этого небольшого времени на пустые предположения и обдумал завтрашний разговор с «корпусниками» — директорами заводов, штампующих автомобильные корпуса. Вертолет тем временем скользнул над проливом, накренился — под стеклянной стенкой показалась бухта, уставленная яхтами, и Си-Джи с привычной завистью обнаружил среди них два-три корабля океанского класса: трехмачтовые, узкие, как кинжалы… Не было у него времени на морские прогулки, со студенческих лет не было, и он вдруг вспомнил: Гольфстрим у берегов Майами-Бич, синяя, не правдоподобно синяя вода, и белый борт над этой синевой, а на борту сидит… как же ее звали? Не помню… Складненькая такая девчонка, чуть отошли от берега, сдернула лифчик и сидит, как в телерекламе. А, ее звали Кэт…

Вертолет тем временем завис над обширной лужайкой футах в двухстах от солидного белого дома с колоннами — черепичная крыша, флаг вьется на флагштоке, окна сияют, как мытые зеркала. Моют, наверное, через день, подумал Клем. От дома уже семенил дворецкий. А с широченного крыльца спускался сам дядюшка.

— …Ты выглядишь усталым, племянник.

— Так оно и есть, дядюшка Би.

— Как идут дела?

— В общем, успешно.

— Как Энн?

— Хорошо, спасибо. А как твое здоровье?

— В возрастных пределах, — отрубил дядюшка.

Ему было семьдесят. Бодрый, с пузком, в костюме для гольфа, загорелый почти дочерна. И в шляпе с перышком. Он вынул из карманчика рубахи листок размером в две визитные карточки, подал Клему.

— Знаешь этих людей?

Шесть имен; Си-Джи знал их всех, конечно. Все — нефтяные орлы. Самый известный — директор компании «Мобил» Дан Эрикссон. Си-Джи познакомился с ним в отеле «Уолдорф-Астория» года три назад, на обеде в честь «человека года» — этим человеком был он сам, Клемент Гилберт.

— Как же… — сказал Клем.

— Они у меня побывали, — объявил дядя Би с идиотским самодовольством. Этого Клем все-таки не ждал.

— Все шестеро?!

— Угу. Поодиночке, вчера и сегодня. Но с одним делом.

И тут что-то случилось с головой Клемента Гилберта, что-то в ней поехало, сместилось вроде — он как будто вернулся в детство и увидел дядю Бенедикта стоящим над собой, малышом в вельветовой курточке, — возвышающимся, как пузатая колонна.

— Так… Чего же они хотели? Поодиночке?

— Могу заключить, что ты не удивлен, а, племянник? Клем молча ждал ответа.

— Какой-то новый проект ты затеваешь, а, племянник? Клем опять промолчал.

— Ну, не хочешь говорить, не надо. Я, видишь ли, посредник. Они предлагают тебе некую сумму, исчисляемую миллиардами долларов. Мил-ли-ардами! Тебе, племянник, а не «Джи Си». За то, что ты прикроешь этот проект.

— Твой гонорар? При исходной сумме?.. Подразумевалось, что если Клем согласится и будет составляться контракт, то оформлять его будет дядюшка,