Мост над Прорвой - [10]

— Да-а!!!

— Если кто-то боится или не хочет, он может уйти сейчас!

— Не-е!.. — ревела толпа.

— Тогда — вперёд! Жду вас с быками!

Топот босых ног заглушил последние слова. Склон опустел.

Клах быстро скинул одежду, подошёл ко второй корчаге и принялся мыться. Судя по резкому запаху, в корчаге был уксус.

— Не слышу вопросов! — громко сказал Клах.

— Быки действительно будут убивать мужчин? — спросил Нарти.

— Они попытаются это сделать, но ловкий человек всегда увернётся от быка. К тому же, рога у быков подпилены. Конечно, если кто-то ненароком сломает ногу или совсем одуреет, то он обречён. Но такой мужчина гибнет в любом случае.

Клах ополоснулся чистой водой и принялся разминать на ладони комок смолы. Разделил смолу на две части, половину протянул Нарти.

— Залепи ноздри как следует и доставай вторую долблёнку. Только аккуратно, тебе не нужно прежде времени знать этот запах.

— Там запах женщины? — гундосо спросил Нарти, жмурясь от бальзамического аромата смолы.

— Да.

— В том селении, чтобы добыть этот запах, убили мать?

— Ты с ума сошёл! Его добывают иначе. Ты знаешь, что бывает по весне с дикими зверями. У самцов начинается гон, у матерей течка. У человеческих матерей сейчас тоже наступает течка. Молодые матери, вернее, те, кому только предстоит матерью стать, по каплям собрали свой запах, а мы принесли его в долблёнках сюда, чтобы мужчины знали: их ждут.

Клах осторожно вылил на ладонь несколько капель жидкости, провёл по волосам. Ещё несколько капель растёр по груди, по рукам…

— Сейчас мужчины появятся здесь. Они учуют запах — самый желанный в мире — и забудут о быках, о самих себе, обо всём на свете. Они ринутся на меня, за мной, а я побегу через Прорву, туда, где ждут настоящие, живые женщины. Сначала там будет загон, где старухи отсекут от людей быков и направят их к коровам-матерям. Потом… потом я не знаю, что будет. Возможно, меня догонят и убьют, возможно, мне удастся убежать и, всё-таки, увидеть настоящую женщину. Очень не хочется, чтобы убили…

Клах говорил, задыхаясь, лицо его закаменело, руки дрожали. Казалось, сейчас он начнёт подпрыгивать, как только что подпрыгивал охотник Лакс.

— Будь осторожен. Когда появятся мужчины и быки — прячься в балаган. А на будущий год не мажься раньше времени. Эта штука, кажется, действует через кожу или дыхание… Ну, где же эти черепахи? — пару быков пригнать не могут!

— Клах, — почему-то шёпотом произнёс Нарти. — Неужели всё так просто, по-звериному? Гон у одних, течка у других… Зачем тогда мы? Чтобы сводить самцов и самок?

— Ты сначала выслушай, что тебе нужно делать, а потом, если останется время, я скажу, кто мы такие и зачем. Мою одежду, кисти, долбленки — всё сожжёшь. На будущий год понадобятся новые. Посуду перемоешь с уксусом и сам тоже вымоешься уксусом, как это делал я. Новых проводников тебе дадут старики. Двоих сейчас, ещё одного в конце года, когда пойдёте за женским запахом. Не полагается сейчас проводников назначать, но придётся. Будешь этих двоих водить по Прорве, натаскивать. Если выгнанные мальчишки станут попадаться, веди в селение. Этих смирять не надо, они уже в Прорве хлебнули лиха. А месяца через четыре пойдёте втроём на ту сторону Прорвы. Коровы там не будет. Сигнальный огонь разведёте, дождетесь старух. Гостинца им снести не забудьте, мучицы пару мешков. А они вам мальчишек дадут, тоже в мешках. Ну ты знаешь, видал… Этих смирять придётся, тоже знаешь как. Их надо живыми довести. Вырастут — проводниками станут. Будущих проводников по двое приводят, так что сходить придётся дважды, а если год удачный, то и три раза. Старухи скажут.

— Так что, будущих проводников матери выбирают?

— Проводники выбирают себя сами! — отрезал Клах. — Помнишь, я спрашивал, за что тебя выгнали? И ты сказал, что был самым плохим. Так это неправда! Ты был самым хорошим. Но ты был нужен здесь, поэтому матери завиноватили тебя и отдали злому дядьке с мешком. Знаешь, в чём разница между проводниками и всеми остальными людьми? На нас точно так же действует сладкий запах женщины, но, даже потеряв голову, мы остаёмся людьми. Век мужчины недолог, великая страсть сжигает тех, в ком властвует мужское начало. Ты только что видел мужчин. Две недели назад это были сильные, умные люди, а сейчас, что от них осталось? И сколько они проживут, сгорая в этом огне? Вряд ли их сил хватит больше, чем на неделю. Страсть дарует жизнь, но она же убивает. А мне иногда снится кто-то ещё не встреченный, и вместо страсти — нежность, огромная, как мост над Прорвой.

— Мне тоже, — сказал Нарти то, в чём прежде никому не признался бы.

Вдалеке послышался рёв разъярённых быков и крики, в которых тоже было немного человеческого.

— В балаган! — крикнул Клах. — Гон начался! Пожелай мне удачи! Пожелай удачи нам всем.

Первые мужчины появились на голом склоне.

— Эй, лентяи! — заорал Клах, выдирая из ноздрей спасительную смолу и полной грудью вдыхая исполненную страсти отраву. — Сколько вас ждать? За мной, кто хочет быть мужчиной!

Казалось бы, легчайший, незаметный запах, но какие чудеса он может совершать.

Бегущие ещё не достигли того места, где только что стоял Клах, но аромат, смертельный и живительный, уже коснулся ноздрей. Вопль вырвался из полусотни глоток, быки были забыты, мужчины устремились сквозь кусты к болотистому краю Прорвы, где мелькала обнажённая фигура Клаха.