Мост над черной бездной - [37]

Мужик осмотрел Пашу с большим подозрением. Потом разрешил:

– Ладно. Иди в мужской сортир, постучи во вторую кабинку. Скажешь ему, что Иван Иванович разрешил поговорить с тобой.

Кивнув мужику, Паша направился к туалету.

Как и обещалось, Мухля нашелся во второй кабинке. Удивительным образом его кличка соответствовала его облику – скользкому и неопределенному. Взгляд парня, словно бы маслом смазанный, поймать было невозможно.

Мухля сидел на крышке унитаза, то разваливаясь и раздвигая свои тощие коленки, то сдвигая их и оглядываясь, будто за толчком вдруг мог появиться кто-то третий. Седов понял, что Мухля не только торгует наркотой, но и сам плотно сидит на чем-то сильном. Похоже, свой процент от продажи он получал не деньгами, а дурью.

– Не ходи больше на Зеленую улицу, в тот дом, где живут Гаврил, Оксана, Наташа и другие, – предупредил его Седов. – Не предлагай им ничего такого ни в городе, ни тут, в клубе. Кстати, Иван Иванович передал тебе привет. Понял?

– А чего? Я только таблетки им предлагаю. Ничего серьезного! Я герычем не торгую, моя клиентура не такая…

– Мне плевать, что ты продаешь! Увижу любой наркотик, в любом количестве, или замечу, что дети употребляют, – я тебя в тюрьму упеку. И даже если наркоту они у кого-нибудь другого купят, все равно тебе сидеть. Я бывший мент, все мои друзья в наркомитете работают, понял?

– Ну так сдай меня сразу, чего ты тут волну гонишь? – Мухля развалился на толчке.

– Я сдам. Когда захочу, – ответил ему сыщик, разворачиваясь в узком пространстве к выходу.

– А того, второго, ты уже сдал?

Вопрос этот заставил Пашку остановиться.

– А был второй?

– А то! Компания в том доме на Зеленой перспективная! – Мухля вдруг весь сжался. – Меня бы Иван Иванович сожрал живьем, если бы я их уступил тому м… е! Дом богатый, чуваки приодетые, у них там бабосов – завались! А у меня хороший товар.

– Заткнись про товар, – велел Паша. – Что за типа ты заприметил?

– Ну, мелкий такой, вроде трусливый – жался в стороночке. Затрапезненький, с рюкзачком.

– Когда?

– Да уже недели две тому…

– А в последний раз?…

– Так я разве помню? Ну, вчера вечером… Он у дома в тачку садился.

– Один?

– Нет, за рулем девка была.

– Какая?

– Далеко было, я не разглядел.

– И цвет волос?

– Ну, говорю же…

– А машина какая?

– Красный «мерседес»-кабриолет с поднятым верхом.

Обязан быть со мной

Утром позвонила Яна. Ее звонок разбудил Седова в тот момент, когда он находился в особо дурном настроении. Дурное настроение преследовало его уже давно, но то, что сейчас Пашка испытывал, было пиком отрицательных эмоций.

Ему хотелось заорать в трубку что-нибудь такое, о чем он вспоминал бы впоследствии с покаянной дрожью, но Паша сдержался. Согласился прийти на встречу в парк отдыха, спокойно попрощался с невестой.

А дальше выходило только хуже.

В кафе, в котором Паша встречался с Яной, было тихо и уютно. Редкие посетители угощались пирожными, пили кофе, мирно беседовали. Прехорошенькая официантка, порхавшая между столиками, была почти искренне радушна. И в эту восхитительную атмосферу странная парочка – потрепанного вида рыжий мужик и хрупкая черноволосая женщина с намечающимся беременным животом – никак не вписывалась. А когда Яна заговорила, то все присутствующие смолкли, прислушиваясь.

– Я не могу быть все время одна, – сказала она с чуть заметной истерической интонацией. – Закажи мне пирожное с орехами… Я не могу все время быть одна, особенно теперь, когда видно это! – Она опустили глаза вниз. – Я не могу одна ходить на консультации, не могу разговаривать с подругами. У них уже дети взрослые, а я только рожать собралась.

– Яна, я предупреждал тебя…

– Опять ты за свое! – взвилась она.

– Прости! Я не могу быть отцом! У меня нет желания жить, желания увидеть внуков, я не знаю… – Он терял убедительность и не решался сказать о главном. Но это было необходимо. – Давай, я просто буду… просто обеспечу вас на какое-то время… У меня есть пять тысяч долларов, они твои!

Она смотрела на него с изумлением и недоверием. Но не с тем изумлением и недоверием, с которым смотрит женщина, чьи потаенные мечты были угаданы и исполнены.

– Ты хочешь откупиться? – наконец произнесла она. – Ты не понимаешь… Меня уже записали в неудачницы, жалеют, посмеиваются за спиной! А я… – Тут она сразу безо всякой подготовки разрыдалась. – Я хочу им сказать, что это не просто ребенок «для себя», а ребенок от моего мужчины! Ты должен быть рядом со мной, обязан! Никакие деньги этого не заменят!

Павел сидел стиснув зубы и глушил внутри себя вспышку раздражения. Боялся открыть рот. Захотелось курить.

– Почему ты молчишь? – Яна перестала плакать так же внезапно, как и начала. – Почему ты живешь с той старой кошелкой? Почему ты не радуешься, что у тебя будет сын?

Пожалуй, это был самый страшный момент за время, прошедшее с того пожара, после которого Седову расхотелось жить. Он был уничтожен окончательно. Все оказалось реальным, настоящим, и он точно знал, что ему не защитить своего сына от этого мира, не спасти, как не спас он женщину, которую любил.

Яна продолжала говорить, но он ее не слышал.

– Мы должны жить вместе. Я не должна чувствовать себя одинокой, если я буду несчастна, то и наш сын будет несчастным! Ты должен бросить пить.