Мост на реке Бенхай - [71]

Улучшалось снабжение регулярной армии оружием, легче становилось и положение местных партизанских групп, устаревшее, но вполне пригодное оружие армия передавала сельским партизанам.

Давно миновало то время, когда первые группы южновьетнамского Движения Сопротивления хватались за самое простое и примитивное оружие. Но «грязная война», развязанная США, требует особых средств и способов борьбы. Наряду с современным оружием южновьетнамские патриоты с большим успехом (особенно в деревнях) применяют различные ловушки и западни. Один из эффективных способов борьбы против сайгонских карательных отрядов заключается в использовании… диких пчел! Впервые их «ввели в бой» в провинции Бенче, находящейся в дельте реки Меконг. Эта провинция славится своей высокоплодородной землей, а также давними традициями революционной борьбы.

— Дикие пчелы? — отвечает на мой вопрос один из молодых офицеров. — Что ж тут удивительного? Они сослужили нам хорошую службу в борьбе против врага.

Каким образом? Сейчас объясню… Мы находим в джунглях гнезда диких пчел. Как правило, они очень злые. Обращаться с ними надо осторожно, чтобы самому не попасть в беду. Мед этих пчел совершенно несъедобен, а укусы — опасны. Десять-двадцать таких укусов вызывают тяжелое заболевание и длительную опухоль, а большее число — смерть…

— Гнезда диких пчел, — вмешивается другой офицер, — мы осторожно переносим в село и размещаем среди ветвей не очень высоко над землей. До появления карательной экспедиции лётки гнезд закрывают кусочком картона или толстой бумаги. Когда посты самообороны подают сигнал тревоги, мы, подпустив врага на близкое расстояние, в определенный момент при помощи шнурка или палочки открываем летки. Ну, а тут уж надо что есть духу удирать, иначе и самому не поздоровится! После долгого заключения дикие пчелы взбешены и разъярены до предела. Они набрасываются на все живое, что встречается на пути, особенно на человека. Естественно, что американские или сайгонские вояки не могут одолеть этого почти невидимого противника и вынуждены позорно бежать с поля боя: против диких пчел бессильны любые автоматы, бомбы и «базуки»…

* * *

Темные, коротко остриженные волосы, высокий рост, плотно забинтованные и положенные в лубки руки… Английский язык, искалеченный гнусавым американским «сленгом». Первые вопросы и ответы обычны и внешне сухи, как рубрики анкеты: имя и фамилия, дата и место рождения.

Роберт Норлан Доджтрей, тридцати двух лет. Родился в Игл-Пассе, штат Техас. Женат. Имеет троих детей в возрасте от двух до пяти лет. Капитан авиации США, Пилотировал самолет Ф-105-Д. В бомбардировочный по лет против ДРВ стартовал с базы США в Корате (Таиланд). Сбит 2 августа 1965 года в Тханьхоа.

Разговор этот происходит в Ханое уже после моего возвращения с Юга, но сердцем я все еще там… Мы сидим друг против друга — люди из разных миров, с разных сторон баррикады…

— У вас есть дети и у меня тоже, — говорю я американцу. — Думали ли вы когда-нибудь о вьетнамских детях, на которых падают ваши бомбы?

— Я бомбил только военные объекты.

— Например?

— Например, мост в Тханьхоа.

— Могу вас заверить, — со злой иронией говорю я, — что мост этот цел и невредим. Я шла по нему всего три дня назад!

Тень горькой усмешки скользит по лицу летчика.

— Я же говорил нашим, что этот мост имеет солидную конструкцию…

— Да, не только солидную конструкцию, но и солидную зенитную оборону!.. Но коль скоро речь зашла об «объектах», то подумали ли вы о том, что, может быть, именно ваши бомбы недавно убили двенадцать пожилых людей из местного дома для престарелых?

В ответ я слышу изобилующую технической терминологией речь специалиста о том, что при большой скорости самолета увеличивается рассеивание бомб и потому-де трудно определить точно, куда они попадут.

— А вы никогда не задумывались над тем, что испытывают люди, которые, подобно жителям города Виньлинь, потеряли своих детей? А ведь этих малышей убили ваши коллеги-летчики, обстрелявшие школы! Вы никогда не задумывались над тем, что почувствовали бы вы сами, если бы бомбы свалились на головы ваших детей?

Американец молчит, слегка вздрагивает.

— Да, это было бы ужасно… — нерешительно говорит он. — Но никто из нас об этом не думает. Я лично никогда не занимался политикой…

— А что вы ощущаете, о чем думаете вы и ваши друзья, когда бросаете бомбы на ДРВ?

— Собственно, ничего… Ведь цели обезличены…

«Цели обезличены»! Меня до глубины души потрясает холодная и циничная жестокость, скрывающаяся за этим определением.

— И вас никогда не интересовало, что творится там, внизу, после того, как сброшены бомбы?

— Нет! Как и все другие летчики, я только выполняю приказ… Я ни в чем не виновен.

— Вам так только кажется. Но когда ваши самолеты снижаются, чтобы обстреливать из бортовых пулеметов маленьких и беззащитных детишек, спешащих в школу, как было в Виньлине, — это тоже приказ? Когда вы атакуете одинокого велосипедиста или машину, показавшуюся на дороге, или обстреливаете и бомбите лепрозорий или больницы и госпитали, на которых ясно виден знак Красного Креста, — это тоже приказ? Нажать кнопку, чтобы сбросить смертоносный груз бомб, очень легко. Если, конечно, не думать о ваших «обезличенных целях»… Но я хочу напомнить вам: и раньше были такие летчики, которые подобным же образом охотились за мирным (населением двадцать лет назад. Помните? То были ненавистные всему человечеству гитлеровцы, фашисты!