Мост на реке Бенхай - [14]

Сунг крепко пожимает нам руки и приглашает отдохнуть подольше на обратном пути. Потом долго машет нам шапкой и смотрит вслед «газику», подскакивающему на выбоинах среди лохматой зелени чайной плантации.

Вечером мы предполагаем сделать остановку в городе Шонла. Самый трудный участок пути, как уверяет неисправимый Нинь, нам предстоит преодолеть завтра. Мы едем довольно быстро. Мне думается, что мы достигнем цели еще до наступления сумерек.

Конечно, в Шонла стоит задержаться. И не только потому, что этот небольшой город снискал себе некогда мрачную славу как местонахождение самого страшного (после пресловутого острова Пуло-Кондор) лагеря для политзаключенных. Шонла — это прежде всего центр автономной зоны народностей таи и мео. Вообще среди жителей провинции преобладают национальные меньшинства. На руководящие должности в органах управления и местной администрации вьетнамцы выдвигают активных людей из тхиеу со (национальных меньшинств), поддерживают их советами и оказывают им практическую помощь.

Спускаемся в широкую долину. Мои спутники были. правы: холодное и сырое утро переходит в отличный день. Высоко поднявшееся солнце мерцающими бликами отражается в волнах Намсап. Дикая, необузданная, как и все горные реки, она с шумом мчится по скальным порогам. Намсап долго сопровождает нас в пути, но потом все-таки исчезает вдали, устремившись к Черной реке. Машина мчится по равнине, поросшей сухой серо-зеленой травой и низким кустарником. Нинь на минуту останавливает машину и отламывает несколько веток от куста, усеянного лиловато-розовыми цветами с легким, быстро улетучивающимся запахом. Вокруг, насколько можно видеть, множество таких кустов, но названия их никто из нас не знает.

Короткая остановка в деревне Иентяу. Новые дома, в которых размещены репатрианты из Таиланда. Мы беседуем с тремя молодыми женщинами. Они приехали сюда год назад вместе с мужьями-ремесленниками. Теперь у них есть кров, а их мужья — портной и два столяра — работают и хорошо обеспечивают семьи. Они и их близкие уже привыкли к жизни на незнакомой им прежде родине.

На деревянном столбе, за высокой живой изгородью из колючих кактусов висит объявление о собрании сельской партийной организации. По дороге идут три маленькие девочки лет восьми-девяти. Это возвращаются из школы дети таи. В черных, прямых, длинных юбках и блузах того же цвета они выглядят миниатюрными копиями взрослых женщин. При виде направленного на них фотоаппарата девочки хватаются за руки и быстро убегают. Хоан пытается остановить их, кричит им что-то, но тщетно. Впрочем, он не знает языка таи, кроме нескольких приветственных слов, а дети явно не понимают по-вьетнамски…

— Сюда редко заглядывали европейцы, поэтому и дети такие пугливые, — поясняет Хоан.

За деревней мы встречаем молодого парня-таи, несущего на плече связку ровно нарубленных стволов бамбука. Нинь завязывает с ним разговор. Оказывается, этот бамбук предназначен для выработки свирелей — очень распространенного среди таи музыкального инструмента. Неподалеку отсюда живет старик, который как раз и делает эти свирели. Мы обещаем парню, что на обратном пути непременно заглянем к мастеру.

В Шонла мы приезжаем задолго до вечера. Однако, если мы хотим осмотреть все наиболее интересное, мешкать нам нельзя: быстро наступающие сумерки сведут на нет весь наш план.

Итак, мы находимся в зоне народности таи. Хоанг Но, председатель Административного совета, который пришел нас встретить, тоже принадлежит к этой народности, самой многочисленной в данной провинции Всего людей народности таи числится здесь около 200 тысяч, что составляет 47 процентов населения. На втором месте — мео. Их тут 84 тысячи, или 19 процентов. Кинь, то есть аборигены, оказались лишь на третьем месте: их всего 44 тысячи. Более 10 тысяч человек насчитывают народности муонг, ман, тхо и са.

Автономная зона, в которой мы сейчас оказались, занимает территорию в 60 тысяч квадратных километров. Средняя плотность населения— 12 человек на квадратный километр. Уровень жизни местных жителей весьма различен. Самый низкий — у племени косунг, очень немногочисленном (всего 400 человек). Высоко в горах, среди глухих джунглей, спрятались их примитивные хижины, крытые зелеными банановыми листьями. Когда эти листья завянут и пожелтеют, косунги перейдут в другое место и построят новые жилища. Люди этого племени почти не пользуются одеждой: они носят лишь набедренные повязки. До недавнего времени их старшины по собственному усмотрению распоряжались жизнью и смертью своих людей.

Почти непосредственно из феодализма, искусно поддерживаемого колонизаторами, таи перешли к жизни в социалистическом обществе. Разумеется, такой переход не обошелся без трудностей. Деспотизм вождей родов и племенных трупп не мог исчезнуть по мановению волшебного жезла. Колонизаторы умышленно раздували недоверие и распри между меньшинствами, натравливая более многочисленных таи на иные народности — начиная с мео и кончая такими, как косунги…

Но F. переломные дни «грязной войны», когда дело шло о жизни или смерти народа, когда транспорты с оружием и продовольствием проходили по дорогам через джунгли в зоне таи (в направлении Дьенбьенфу) — злые семена вражды не смогли отравить умы людей из горных племен. По призыву «отца Хо» с гор спустились не только многочисленные таи, но даже упрямые мео (напомню, что ни просьбами, ни угрозами французам так и не удалось заставить мео участвовать в строительстве дорог).