Мост - [47]

Шрифт
Интервал

Пожилой чиновник в старой форменной шинели, с блудливыми и наглыми глазами, прошептал прямо в ухо:

— Рано искать Медовую улицу! Вечерком иди на Парковую и там, у ворот, отыщешь свою девку.

«Вот черт, откуда он знает, что я ищу девушку? Но он сказал «девку» и подмигнул. Почему вечером, почему у каких-то ворот?»

В городе всего четырнадцать улиц. Незадачливый следопыт решил заглянуть во все дома под номером десять. На это ушел весь первый день. Нигде не нашел следов Нюры Федуновой. Осталось проверить еще одну улицу — у вокзала. Туда-то он и поспешил следующим утром, наспех попрощавшись с Тражуком, который собирался в обратный путь.

Вчера такой тихий городок преобразился. На улицах толпятся люди. Волнуются, судачат, кричат.

— Конец депутатам!

— Атаман Дутов идет походом на Самару, скоро здесь будет!

— Не пустим! Грудью встанем на защиту Советской власти.

Мимо промаршировала вооруженная винтовками колонна рабочих, свернула к вокзалу на Оренбург. Грянула боевая песня:

Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе.
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе…

Появились солдаты: немного, человек тридцать. Над колонной вился красный флаг, звучала торжественная песня так, будто в едином порыве слились голоса могучей армии:

Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!

Какие слова! Не слышал прежде Семен таких песен. Взволнованный, изумленный, он застыл, глядя вслед шагающим влад солдатам. Медленно двинулся дальше. Рядом щебетали какие-то барыньки, закутанные в меха.

— Боже, как поют, как поют! — восторженно закатила глаза одна. — Сердце трепещет. Я готова расцеловать большевиков!

— Расчувствовалась! — скривила ротик другая. — Эх ты, дворяночка, гнилое сословие. Нас, купчих, не купишь так дешево. Чего доброго, сама большевичкой станешь!

— А что! Раз Блок, божественный Блок за большевиков, и я буду большевичкой, — вызывающе стрельнув глазами в сторону Семена, ответствовала другая.

Семен смутился, плюнул, зашагал к вокзалу.

«Блок. Кто ж такой этот Блок?» — мучительно соображал он, сворачивая на Привокзальную. Да вот она — поперек — запропавшая улица. Только не Медовая, а Медная. Но Семен опоздал: Нюра снимала тут комнатку у старушки в маленьком зеленом домике под десятым номером. Работала в железнодорожном приемном покое. А три дня тому назад съехала. Куда? Хозяйка не ведает.

Семен узнал в больнице, что присушившая его девушка ушла с отрядом рабочих на фронт. Против атамана Дутова. Защищать Советскую власть. Девушка! А он — бывший солдат, мужчина, без дела бродит в такое время, когда один час может все решить, теряет дорогие минуты.

Семен поспешил в комитет большевиков. Опоздал на те же три дня. Рабочий отряд, с которым ушла Нюра, повел на Оренбург Радаев. Семен растерялся. Что делать?

Опустевшая главная улица снова зашумела. Какие-то вооруженные люди размахивали черным знаменем и дико орали.

«Анархисты», — догадался Семен. На заезжем дворе ему снова не повезло. Оказалось, что Тражук уехал и взял с собой какого-то солдата. То опоздал, то поспешил! Помедли он утром десять минут, встретился бы с земляком-солдатом, расспросил бы его…

До ночи Семен пролежал на лавке. Тоска. Не с кем поговорить: хозяин заезжего двора злой какой-то. Семен вспоминал Радаева, думал о Нюре, о себе. Ему стало понятно: в городе много большевиков. Именно здесь формировались отряды для борьбы с засевшим в Оренбурге Дутовым. Вот эсеры и побоялись проводить уездный крестьянский съезд, провели выборы прямо в губернский.

Из горницы вышла нарядная, начавшая уже отцветать дочь хозяина. Семен где-то видел ее давно, еще гимназисткой с косичками, он вежливо заговорил с ней, спросил, кто такой этот Блок.

— О, Блок! Блок — душка, наш кумир, — закатила глазки перезревшая дева. — Певец прекрасной дамы. — Она, сохраняя на лице благоговение, гордо удалилась.

— Спасибо! Объяснила! — засмеялся вслед Семен. — Все вы с ума посходили, старые девки! Не знаешь, так уж молчи!

На третий день жизни Семена в городе приехали и остальные делегаты. Белянкин ходит рука об руку с главным уездным эсером. Делегатский вагон на вокзале захватили анархисты — второй день хозяйничают. Остальные делегаты топтались на перроне возле оккупированного вагона. Вожаки эсеров, поблескивая стеклами пенсне, выражали устный протест, грозились письменным. Анархисты матерно отругивались, обещали пристрелить первого, кто сунется. С поездом из Самары прибыл новый отряд красногвардейцев. Белянкин сообразил быстро, взял с собой двух бородачей — попроще с виду, и кинулся к комиссару. Большевики за полчаса вытряхнули анархистов из вагона, разоружили…

Семен, наблюдая все это, проникался уверенностью, что только большевики могут навести порядок.

4

С солдатом, что вез в Чулзирму Тражук, получилось чудно. Он почти вбежал в распахнутые ворота заезжего двора, подскочил к запряженным Тражуком саням и засыпал его вопросами:

— Здесь Пулькин хозяин? Стой, обожди. Чей будешь, русский, чуваш? В Чулзирму едешь? А запасной тулуп есть? Вот и хорошо. Поехали!

Тражук оторопело смотрел на бесцеремонного солдата, а он тем временем усаживался в сани, кутаясь в тулуп.


Рекомендуем почитать
Два конца

Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.


Лекарство для отца

«— Священника привези, прошу! — громче и сердито сказал отец и закрыл глаза. — Поезжай, прошу. Моя последняя воля».


Хлопоты

«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».


У черты заката. Ступи за ограду

В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.


Пятый Угол Квадрата

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Слепец Мигай и поводырь Егорка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.