Мост длиной в любовь - [23]

— Нет, — покачала я тяжелой головой, которая тут же зазвенела множеством колокольчиков. — Мажетта, у вас случайно нет таблетки от головной боли?

— Я почти не пью таблеток, Ди, — ответила Мажетта. — Надо спросить у доктора. С его стороны не очень осмотрительно было так вас напоить.

— Он не поил. — Я попыталась снова замотать головой, но на этот раз ее содержимое тряхнул такой электрический разряд, что у меня на глаза навернулись слезы. — Мне просто надо было снять стресс, — переборов боль, продолжила я оправдывать доктора. — А раньше я никогда не пила виски.

— Не надо было и начинать, — укоризненно покачала головой Мажетта, отчего еще больше напомнила мне мою бабушку, когда та сердилась.

Фэрроуз говорил вчера прямо противоположные вещи, но я не решилась сказать об этом мисс Спаулер, которая и без того осуждала его поведение.

— Не волнуйтесь, я сейчас встану. Мне еще нужно закончить с ключом.

— С ключом?! — всплеснула руками Мажетта. — Да вы с ума сошли, Ди! Дышать раствором с головной болью! Даже не думайте об этом. Я попрошу Клеманса закончить работу.

— Нет уж, — упрямо и довольно резко заявила я. — Обещала — значит сделаю.

Мажетту удивил мой решительный тон, и возражать она не стала. Через пять минут на моем столе стоял поднос со стаканом воды и — хвала Фэрроузу! — лежала таблетка от головной боли. Выпив таблетку, я набросила халат поверх фланелевой пижамы, взяла полотенце и направилась в душ. В это время Мажетта уже стучала в двери второй «сони» — Лив Такер.

Выбравшись из душа и переодевшись, я направилась в зал, где вовсю обсуждали уже не ночное приключение Лилланда, а проблемы Лив Такер, лицо которой снова отекло и покрылось красными разводами.

— Что вы добавляете в свою стряпню, мисс Спаулер? — допытывался у нашего повара Фэрроуз. — Я же ясно сказал — никаких морепродуктов, никакой рыбы.

— Но я ничего такого и не готовила, — едва не плача, оправдывалась Мажетта. — Свинина, запеченная с черносливом, картофель… — принялась перечислять она, но Грейс Митчелл ее перебила:

— Действительно, никакой рыбы не было, мистер Фэрроуз. Я видела все, что добавляет в свои блюда Мажетта.

Грэм Фэрроуз воздел очи к небу и повернулся к молчавшей Лив, в глазах которой стояли слезы отчаяния.

— Может, вы еще о чем-нибудь забыли мне рассказать, мисс Такер?

Лив молча покачала головой и, закрыв лицо руками, заплакала. Лилланд Тиглер, бледный и понурый после ночных событий, принялся ласково гладить ее по волосам.

— Ну вот что… — тряхнул своей длинной гривой доктор. — Пусть мисс Спаулер и мисс Митчелл меня простят, но мы поступим следующим образом: ужин сегодня приготовит кто-нибудь другой.

Мажетту явно оскорбило это заявление, и только благоговение перед доктором удержало ее от желания возмутиться.

— Вы думаете, кто-нибудь еще в нашей компании лентяев и разгильдяев умеет готовить? — ехидно покосился на доктора Клеманс, который, к моему удивлению, встретил меня довольно холодно и даже не поздоровался.

— Это не мои трудности, — покачал головой Фэрроуз. — Повара назначайте сами. Я пропишу мисс Такер определенную диету, которую ей нужно будет соблюдать, пока она не пойдет на поправку. Комнату мисс Такер нужно как следует вымыть, а постельное белье — сменить. Я бы даже посоветовал ей поселиться в другой комнате: как знать, может быть, аллергию вызывает особая краска, которой покрыты обои в том месте, где она спит.

Мне меньше всего хотелось ночевать в той комнате, которую заняла Лив, но человеколюбие одержало верх над страхом, и я уже готова была предложить ей свою комнату, но меня выручил Лилланд.

— Лив может переехать ко мне, — сообщил собравшимся он, и на влюбленного журналиста тут же устремились удивленные, обескураженные, исполненные любопытства взгляды.

Даже Лив перестала плакать и недоуменно уставилась на своего поклонника.

До Лилланда наконец дошло, что он выразился весьма двусмысленно. Он густо покраснел и поспешил объясниться:

— Я хотел сказать, что Лив может занять мою комнату, а я перееду в ту, что занимает она.

— Вовремя уточнил, — не удержался Клеманс. — А то мы было подумали, что наше мистическое реалити-шоу разбавит элемент эротики.

— Заткнись! — зарычал на него побагровевший Лилланд и сжал кулаки. — Заткнись, Клеманс, иначе я запихну тебе твои слова…

— Вы что, с ума посходили?! — вскричала разгневанная Мажетта. — Только этого нам не хватало! Одумайтесь, молодые люди! Как вы себя ведете?! И это при дамах!

— Оставьте их, мисс Спаулер, — махнул рукой Карл Рэдклиф. — Пусть себе бесятся, пока еще молоды.

— Пусть бесятся, — сурово кивнул Фэрроуз, в чьих глазах я прочитала едва ли не гнев. — Пусть хоть поубивают друг друга, но только тогда, когда мы выберемся с чертового острова и этой парочке идиотов будут вправлять мозги в прямом смысле слова другие доктора.

Вся эта тирада была произнесена спокойно и даже равнодушно, вполне в духе Грэма Фэрроуза. Однако его слова возымели должное действие: пыл Лилланда немного поутих.

Я и раньше замечала, что Грэм, хоть и не являлся участником шоу, в нужный момент умел оказать влияние на членов нашей, увы, далеко не всегда дружелюбно настроенной по отношению друг к другу команды. Доктора трудно — пожалуй, даже невозможно — было назвать харизматиком, но суровость и уверенность в собственной правоте позволяли ему добиться от людей того, чего не смог бы получить от них даже самый талантливый манипулятор.