Мост длиной в любовь - [2]

— Откуда вы знаете? — распахнула свои огромные глаза блондинка. — Вы что, из администрации?

Молодой и, надо сказать, довольно привлекательный человек, уверенно кивнул.

— Да, я помощник продюсера, который только что разболтал большой секрет.

— И что вам теперь за это будет? — с деланым испугом округлила глаза блондинка.

Молодой человек пожал плечами.

— Не знаю, возможно, отстранят от проведения шоу. А может быть, и нет, если вы будете молчать.

— Мы будем молчать, как морские окуни, — уверила его моя соседка.

— Как мертвецы, — внес свою лепту сосед блондинки.

Он тоже высунулся из-за спинки своего кресла, предоставив сидящим позади него возможность себя рассмотреть. Это был уже немолодой мужчина, лет сорока, с довольно интересным, но каким-то напряженным лицом, в котором читалось не то волнение, не то предвкушение чего-то волнующего.

— Может, вы еще что-нибудь нам расскажете? — поинтересовался мужчина у молодого человека, представившегося помощником продюсера.

Тот встревоженно оглядел наши любопытные лица и снова покачал головой, на этот раз отрицательно.

— Я и так сказал вам слишком много. Остальное вы узнаете, когда мы прилетим.

— Необитаемый остров… — пробормотала блондинка. — Божечки мои, а там хотя бы будет гостиница? Как мне укладывать волосы? Что, если там не будет электричества? А как принимать душ? Неужели в море? Да у меня всю кожу стянет так, что на лице появятся морщины.

Помощник администратора продолжил сидеть с невозмутимым лицом. Кажется, его мало трогал неподдельный испуг блондинки.

— Может, вы перестанете трещать? — раздался голос с ряда кресел, расположенных параллельно нашим. — У меня голова опухла от вашей болтовни.

Я видела всех, кто садился в самолет, но, поглощенная своими раздумьями, никого не рассматривала. Теперь мне представилась такая возможность, и я уже не собиралась ее упускать.

Раздраженный господин оказался маленьким сухощавым пожилым человеком с холодными глазами и довольно выразительной саркастической усмешкой, игравшей на губах. Рядом с ним сидела женщина неопределенного возраста, погрузившаяся в изучение какой-то довольно большой по размерам книги, и, судя по выражению ее лица, глубокой по содержанию. Но больше всего мое внимание привлекла не эта колоритная для реалити-шоу парочка, а третий субъект, сидевший в гордом одиночестве.

Сказать по правде, я никогда не относила себя к особенно веселым и оптимистичным личностям, но этот тип был по-настоящему мрачным. Его лицо не оживляли ни потухшие темные глаза цвета высохшего грецкого ореха, ни улыбка, которая, казалось, была так же не свойственна этому лицу, как не свойственно солнцу появляться во время грозы. Мне трудно было даже определить, сколько лет этому мужчине: диапазон моих предположений колебался от тридцати до сорока. Лоб этого субъекта, пересеченный между густых бровей глубокой складкой, был тяжело нахмурен, крупные губы сомкнуты.

Ему, казалось, было совершенно безразлично, кто и о чем болтает в этом самолете, на трап которого он поднялся исключительно потому, что был слишком погружен в себя, чтобы разбираться, куда идти или лететь.

На секунду я подумала, что внешность этого угрюмого человека полностью выражает мое внутреннее состояние, но чуть позже поняла, что это не так. Даже погруженная в глубокую депрессию, я все еще интересовалась жизнью и людьми. А он, этот странный молчаливый мужчина, кажется, давным-давно потерял интерес ко всему, что его окружало.

Зачем он здесь? — подумала я, но тут же была вовлечена в перепалку, которую устроили между собой моя соседка — как выяснилось позже, ее звали мисс Мажеттой Спаулер — и ворчливый старичок, имя которого оставалось тайной до окончания нашего полета.

— Скажите-ка, милая, — обратилась ко мне возмущенная мисс Спаулер, — разве люди, которым придется долгое время провести вместе, не должны лучше узнать друг друга?

Я отвлеклась от объекта своих пристальных наблюдений и рассеянно кивнула.

— Разве им не нужно для этого говорить друг с другом? — продолжила мисс Спаулер, очевидно решив использовать меня в качестве посредника в споре.

— Конечно, нужно, — смущенно пробормотала я.

— Разве они не должны быть дружелюбными друг с другом?

— Должны.

— Тогда почему… — Мисс Спаулер, судя по всему, собралась сделать вывод из своих вопросов и полученных на них куцых и вымученных ответов, но старичок, чье лицо исказила почти что свирепая гримаса, грубо перебил ее:

— Послушайте, вы, мисс Дружелюбие, — повысив тон, обратился он к Мажетте, — ваше общение и узнавание давят мне на барабанные перепонки. Что вам непонятно?

— Не следует так говорить с пожилой леди, сэр, — вмешался сосед блондинки. — И вообще, с леди так говорить не стоит.

— К тому же, — насмешливо покосился на старичка помощник продюсера, — если наша компания вас не устраивает, вы всегда можете уйти.

Блондинка хмыкнула, я улыбнулась, представив как старый ворчун вытаскивает из сумки мэрипоппинсовский зонтик, окидывает спутников недовольным взглядом, открывает дверцу и улетает в серые облака. Сам старичок, бросив пренебрежительное «тоже мне, шутник», обиженно отвернулся и, что самое главное, отстал от нашей шумной компании.