«Моссад» — первые полвека - [44]

Хороших кадров требовало сотрудничество в рамках «стратегических союзов»; настоятельно требовала увеличения резидентура и вся оперативная сеть в Европе — объемы и сотрудничества, и конфронтации все возрастали.

Большие кадровые проблемы стояли и перед военной разведкой, которая работала по преимуществу против соседних арабских стран. Проблемы «Аман» были особенно велики: значительная часть агентуры, преимущественно евреев, которые жили в арабских странах, отработала задания и возвратилась в Израиль, в том числе и с переселенцами. Засылать их вновь было крайне нецелесообразно: практически все в той или иной степени были засвечены перед службами безопасности арабских стран. Кроме того, работать у арабов было крайне мало добровольцев.

Основным источников кадров для разведки была Хагана и её структуры, Пальмах, Пал-ам и Шаи, но это был далеко не безграничный источник. К пятидесятым годам выходцы из Хаганы были уже не слишком молоды и как правило достаточно успешно делали военную, политическую или гражданскую карьеру и вовсе не массово стремились к перемене рода деятельности. Конечно, многих удавалось при необходимости убедить в том, что для блага Израиля необходимо осуществить опасную и порой неблагодарную работу за рубежом, но эти «многие» составляли только часть реальных потребностей нового времени. Требовались дополнительные кадровые резервы. Один из них был предложен армейским психологом доктором Давидом Руди и применен в «Амане». Это была весьма сомнительная концепция о том, что для разведки и спецопераций надо привлекать людей с авантюрной жилкой и даже криминальными наклонностями, попросту преступные элементы. Определенное историческое обоснование этому было — во многих странах мира авантюристы и люди с криминальными наклонностями становились разведчиками и даже создателями профессиональных разведслужб (скажем, тот же Видок), хотя, если внимательно анализировать, дело было не в ориентации личности, а в весьма редком сочетании личных качеств; подобные таланты были и есть, но это товар штучный и работать надо с каждым в отдельности, не выводя схем и концепций. Но на какое-то время эту концепцию поддержали не только руководитель «Амана» Биньямин Джибли, сам человек весьма резкий в поступках и суждениях, но и его заместитель, интеллектуал, в последующие годы профессор и активный борец за мир, Иешофат Харкаби. Практическим осуществлением «нового призыва» в военную разведку, формированием «подразделения 131» занимался полковник Мордехай Бен-Цур.

Подразделение 131 было одним из двух в отделе специальных операций (второе, «подразделение 132», занималось в основном контрпропагандой и ведением психологической войны). Прообразом его было «подразделение 101», созданное под командованием майора Ариэля Шарона и управляемое Генеральным Штабом.

Новый начальник Генштаба, один из самых ярких деятелей Израиля, генерал Моше Даян, санкционировал создание отдела спецопераций в военной разведке. Собственные формирования в «Амане» тоже были и сравнительно успешно действовали в арабских странах, проводя не столько разведывательные, сколько диверсионные операции. В их числе было несколько успешных перехватов транспортов с оружием, диверсии на аэродромах в Египте и Сирии, взрыв бывшей яхты Гитлера, переоборудованной в военный корабль; были и потери — несколько агентов были схвачены и казнены в Египте, ещё один — в Иордании.

Агенты с успешным опытом составили основу подразделения 131. В него вошли также оперативники из небольшого подразделения специальных операций, созданного в годы войны 1948 года в Политическом департаменте Гуриэля. Была впервые налажена система профессиональной подготовки, но вот привлечение агентуры оставалось проблемой. Опора на «людей с определенными проблемами» стала оборачиваться бедами. Наглядным примером может служить история с Мотке Кедаром.

Персональное досье.

Кедар родился в 1930 году в Польше. Тогда его звали Мордехай Кравицки. Мать бросила его в младенческом возрасте, и он вырос у деда, который привез его в Израиль. Кедар жил в Хадере, сельскохозяйственном городке неподалеку от автострады Тель-Авив — Хайфа. В юности он проявил себя как умный и способный парень, физически развитый и обладавший качествами лидера. В это же время у него проявились явные криминальные наклонности. Во время войны 1948 года Кедар служил в военно-морском флоте Израиля, но у него были, как выражаются на языке военной бюрократии, «проблемы с дисциплиной», доходящие до мародерства, и в конце концов он дезертировал. В начале 1950-х годов он вернулся в Хадер и сколотил небольшую банду. На счету банды были вооруженные ограбления, убийства, угоны автомобилей и сбыт краденого. Полиция несколько раз арестовывала Кедара, но доказательств для привлечения его к ответственности оказывалось недостаточно. Жители Хадеры боялись банды Кедара больше, чем местной полиции, и никто не хотел давать против него показаний. Потом он переехал в Тель-Авив, где стал завсегдатаем кафе, в которых собиралась богема, проводил время в компании женщин и вообще вел праздную жизнь, причем никто не знал, откуда Кедар брал деньги. По-видимому, он давались не так легко, в результате чего Мотке стал настолько раздражителен, что вынужден был обратиться к психиатру, доктору Давиду Руди.