«Моссад» — первые полвека - [42]

Был практически только один вопрос, на котором интересы государств и их разведок сталкивались непосредственно и остро. Это вопрос «советской алии». Под патронатом «Решута», одного из основных комитетов «Моссад», активно действовала строго законспирированная служба «Натива» (Тропа), координирующая и непосредственно осуществляющая действия по организации алии в странах Восточной Европы. Штаб-квартира этой организации расположена в уютном домике в бывшей немецкой колонии Сарон в Тель-Авиве. В первые годы её возглавлял Моше Червинский (Кармил), в прошлом один из ведущих работников «Алии Бет». Восточная Европа и прежде всего СССР были его постоянной «специализацией». Еще до образования государства, в 1945-46 гг. он участвовал в организации нелегальной переправки в Палестину евреев с Западной Украины и Прибалтики. Были проработаны каналы на румынской (в районе Черновцов), словацкой и польской границах. Большой опыт работы имел также Иешагу (Шайке) Дан, который сменил Червинского на этом посту. Затем руководили этой работой Нехемия Леванон, Иегуда Лапидот, Давид Бартов; нынешним хозяином «Тропы» является Яаков Кедми. Глубоко законспирированная «Тропа» действовала через полулегальные и вполне легальные структуры.

Считается, что основным центром координации работ по «советской алии» с 1953 года стала организация с расплывчатым названием «Бюро связи». Ветеран и многолетний руководитель «Алии-Бет» Шауль Авигур стал руководителем этой организации, но было неясно, кому она подчинялась. Авигур имел столь же расплывчатый титул «специального помощника министра обороны». Однако сама организация располагалась в министерстве иностранных дел и считалась частью аппарата премьер-министра. Первоначальной задачей «Бюро связи» была организация борьбы в самом Израиле и за его пределами за разрешение советским евреям на выезд из страны. Рождение нового агентства не сопровождалось какими-либо распрями или соперничеством в разведывательном сообществе. В вопросе «советской алии» в те годы все в стране были едины. Распространена версия о том, что у советских евреев к тому времени «наступило пробуждение этнического самосознания»; глубинные причины такого «пробуждения» в связи с проявившимися тогда новыми реалиями и кремлевской политики, и положения в СССР, и международной обстановки, и государственного становления Израиля, очевидны.

Время, выбранное для создания этого агентства, было результатом холодного расчета. До тех пор пока у Израиля существовали хорошие отношения с Москвой, Иерусалим не хотел раздражать советский блок и старался приглушать еврейский вопрос, хотя были серьезные проблемы, например, в связи с «делом Сланского» и вообще с Чехословакией. Однако после Корейской войны израильские лидеры сменили курс. Это стало особенно актуальным после того, как иммиграция из Польши, Венгрии и Румынии была соответствующими правительствами прекращена, а в СССР усилился государственный антисемитизм.

Для выполнения своей миссии — поддержания связи с еврейскими общинами — «Бюро связи» стало направлять своих сотрудников под видом дипломатов в Советский Союз, где была вторая по величине еврейская община — 3 млн. евреев. Своих представителей Авигур подбирал очень тщательно: молодые сионисты-добровольцы, хорошо знакомые с обрядовостью (работа в основном происходила в синагогах), хорошо владеющие как минимум тремя разговорными языками. Предпочтение отдавалось женатым парам с детьми. Советские власти старались не допускать израильских дипломатов на субботние и праздничные богослужения. Контрразведывательные операции в отношению эмиссаров «Бюро связи» стали серьезными и жесткими. Например, жену Элиаху Хазана, второго секретаря посольства, неожиданно уложили с пищевым отравлением. Острый желудочный приступ случился сразу после того, как в сентябре 1955 года Элиаху и Руфь Хазан приехали в Одессу для встречи со своими еврейскими контактерами. Руфь отправили в госпиталь, как только муж ушел на встречу. По возвращении в гостиницу Хазан был задержан агентами КГБ. Дипломат Элияху заявил протест, но безуспешно; его обвинили в антисоветской деятельности раздаче советским евреям запрещенных книг. Хазана допрашивали несколько часов, затем заявили, что его горничная беременна от него — с точки зрения израильтянина это было просто ужасно, — и угрожали скандалом, если он не подпишет обязательство о своем «добровольном» согласии стать советским шпионом. Что же касается Руфи, то ему заявили буквально следующее: «Учтите, Ваша жена никогда не излечит свой желудок». Хазан дрогнул и согласился стать советским агентом. КГБ три дня его инструктировало и выдало ему полторы тысячи рублей «на расходы». Руфь поправилась, и они вернулись в Москву. Там откровенно нервничающего и подавленного молодого дипломата посол Йозеф Авидар пригласил для доверительной беседы, и Элияху во всем признался. В сопровождении дипломата Хазана посадили на первый же вылетавший в Израиль самолет и по прибытии в Тель-Авив уволили из министерства иностранных дел. Каких-то других дисциплинарных мер против него не принималось.