Москвины: «Лед для двоих» - [31]

Папа никогда не повышал голос, не говоря уже о том, чтобы наказать. Однажды, правда, попытался. По телевизору тогда поздно вечером показывали какие-то соревнования, и мне разрешили их посмотреть, хотя обычно нас отправляли спать еще до того, как начиналась программа «Время».

Для меня то разрешение было целым событием. Фигурное катание, как спорт, не очень меня интересовало, но был важен сам факт того, что я могу подольше посидеть перед телевизором. Ну, а поскольку происходящее на экране показалось мне тогда довольно скучным, я начала прыгать со стула на пол, создавая при этом достаточно много шума.

Мама со своими учениками была как раз на тех соревнованиях. Поэтому папа так сосредоточенно наблюдал за трансляцией. Он сделал мне замечание один раз, потом второй. Наверное, предупреждений было много. А потом папа вдруг замахнулся, словно собирался меня шлепнуть.

Не ударил и даже не дотронулся, но я была тогда страшно напугана. Потому что такого прежде не происходило вообще никогда. Для нас с сестрой было вполне достаточно сурового взгляда отца или, не дай бог, его обиды.

Когда мы стали постарше, нам стало даже нравиться, что родители постоянно в разъездах. Мы знали, что они обязательно приедут и привезут нам подарки.

Долгое время у них было традицией привозить нам из каждой заграничной командировки свечки в форме яблок. Когда такая свечка горела, возникало ощущение, что яблоко светится изнутри. Этих яблок у нас в доме было много. Еще были очень редкие по тем временам шоколадки Toblerone. Яблоки и шоколад были как бы символом того, что семья в сборе.

— Вы помните, как родители стали работать отдельно друг от друга?

— Помню напряженность в доме. Мне было лет 13. Сейчас в этом возрасте дети гораздо взрослее, а тогда я долго не могла понять, что происходит. Однажды услышала, как родители на повышенных тонах выясняют что-то за закрытой дверью, хотя до этого у нас в доме двери не закрывались никогда. Меня это напугало. И бабушка — папина мама, вместе с которой мы жили до самой ее смерти — объяснила, что на катке произошел инцидент, связанный с учениками мамы и папы, вот они и пытаются таким образом разрешить конфликт.

Эта напряженность чувствовалась в доме еще какое-то время, но недолго — неделю или две. Потом родители стали работать на разных катках. Мне удалось тогда узнать от бабушки, что папа и мама договорились работать отдельно друг от друга и не обсуждать работу дома как раз для того, чтобы избежать каких бы то ни было семейных проблем.

Та ссора, собственно, так и осталась в их жизни единственной. В каждой семье бывают и стычки, и проблемы, но в нашей их и конфликтами-то нельзя было назвать. Родители всегда удивительным образом дополняли друг друга. Папина рассудительность прекрасно уравновешивала мамин напористый характер. Хотя папа более эмоционален. Вероятно поэтому ему всегда было в большей степени, чем маме, свойственно проявлять свои чувства.

— Кто из них был для вас большим авторитетом?

— Так получалось, что серьезные решения относительно своей собственной жизни я принимала без их участия. Но к этому я привыкла с очень раннего детства. Авторитетом, скорее, до определенного времени была бабушка. Моим воспитанием она занималась больше, чем родители. Соответственно, все свои детские проблемы я обсуждала с ней. А с 18 лет стала жить отдельно.

Когда родители переехали в Америку, мы с моей дочкой дважды приезжали к ним в гости, проводили там по три месяца. Одно время, когда папа приболел и у него возникли проблемы со зрением, Даша даже ходила там в школу, а я возила папу на тренировки.

— Остаться за океаном на более долгий срок не планировали?

— Нет. Однажды меня даже в американском консульстве спросили, когда я получала там очередную визу, хочу ли я жить в Америке постоянно. Человек, который принимал у меня документы, был, помню, страшно удивлен, услышав «Нет». У меня и на самом деле никогда не было такой цели. Как и у родителей, кстати. Их пребывание в США было вынужденной работой. Как только ситуация изменилась, они тут же вернулись домой.

— Вам не хотелось по примеру Ани уехать учиться за границу?

— Этого стремления и у Ани, думаю, не было. Просто так сложилось. Она на год уезжала учиться в Америку еще по школьному обмену. Потом вернулась, закончила школу и уже после этого уехала в Англию.

— Родители с вами советовались по поводу тех решений, которые они принимали относительно своей собственной жизни?

— Мы всегда принимали участие в семейных обсуждениях. Вместе взвешивали плюсы и минусы, но последнее слово оставалось, безусловно, за папой и мамой.

— Не помню уже после каких Олимпийских игр Тамара сказала мне, что совершенно не стремится продолжать работу в большом спорте. А хочет просто жить в свое удовольствие. Побыть бабушкой в том числе.

— Подозреваю, что вы просто застали ее в настроении минутного порыва. Мама настолько любит свою работу, что мне сложно представить ее вне катка. И даже в роли бабушки она — прежде всего тренер. С моей Дашей она общается точно так же, как с учениками. Может быть это идет от недостатка опыта общения с маленькими детьми вообще, или сказывается многолетняя профессиональная привычка. Но всех нас она прежде всего пытается «тренировать». С Дашей это получается крайне сложно, если вообще получается. Каждое слово «воспитательного» характера дочь воспринимает в штыки. Игорь Борисович на это тоже очень часто обижается. Его задевает, когда что-то говорится в ответ в грубой или невежливой форме.