Москвины: «Лед для двоих» - [20]

Не знаю, обидела ли я его тогда этим вопросом. Позже мне неоднократно доводилось слышать, что Мишин не очень любил стиль, предложенный ему Игорем Борисовичем Москвиным. Мол, всегда считал себя достаточно импозантным мужчиной, нравился женщинам, они с удовольствием приходили на каток — смотреть выступления предмета своего обожания, а на льду был «тирьям-тирьям» и большей частью шутовские роли. Публика визжала от восторга, а фигурист мучался и переживал.

Впрочем, если это и было так, в том давнем разговоре со мной Мишин ничем этого не проявил. Сказал:

— Тот стиль сложился исключительно благодаря мудрости нашего тренера — Игоря Москвина. Классика предоставляет фигуристу неограниченные возможности. Но в те времена, что мы выступали вместе с Тамарой, нам было абсолютно бессмысленно конкурировать с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым в классическом катании, красоте линий, отточенности движений, поз. Эта ниша была ими прочно занята. Москвин и догадался предложить тему, в которой мы бы выглядели наиболее эффектно. Те программы полностью соответствовали нашим физическим данным, а главное — были абсолютно непохожими ни на чьи другие. И воспринимались, что немаловажно, как определенный авангард. Некоторые номера и сейчас, согласитесь, прозвучали бы нормально.

— А повторить какую-либо из программ сейчас вы смогли бы? — шутливо спросила я тренера.

— Зачем? — Мишин пожал плечами. — Если вы к тому, помню ли я их, то прекрасно помню. Но, откровенно говоря, не люблю вспоминать свои прошлые успехи — отношусь к той категории людей, которым, конечно же, важно, кем ты был раньше, но еще важнее, кем стал сегодня. Однажды я встретил одного бывшего фигуриста, с которым выступал сам, и он вдруг меня спросил: «Ну, как я выгляжу на льду? Как делаю перебежки?» Мне это показалось диким: в возрасте, когда логичнее рассказывать, как живет семья, дети, внуки, как, в конце концов, делают перебежки сыновья, ученики, его по-прежнему больше всего заботит собственная персона. Поэтому, ностальгических ноток от меня не ждите.

* * *

Вспоминая историю появления одной из программ Москвиной и Мишина (той самой, что принесла его ученикам серебро мирового первенства), Игорь Борисович Москвин был более ироничен:

— В том, что касается стиля катания, у нас просто не нашлось другого выхода. Леша был невидным парнем, маленьким. Тамара тоже. То есть никаких преимуществ — таких, чтобы можно было ими выиграть или хотя бы выйти на конкурентоспособный уровень, я в этой паре не видел. Пока не додумался до музыки.

Это получилось случайно. В 1968-м, когда у нас уже началась подготовка к чемпионату мира в Колорадо-Спрингс, мы с Тамарой и Лешей проводили летний сбор где-то на юге Украины и как-то отправились обедать в ресторан. Там играли три еврея на скрипочках. Я их и попросил наиграть нам несколько мотивчиков. И прямо в ресторане мы эту музыку и записали.

Для произвольной темы взяли популярный тогда «матчиш». У нас еще на его мотив не очень приличную песенку пели: «Была я балерина, слыла звездою…»

Короткую программу мы тоже сделали на аналогичную комедийно-гротесковую музыку. Кто-то из доброхотов, конечно, тут же сообщил в спорткомитет, что у Мишина с Москвиной совершенно похабная музыка, кататься под которую за границей для советских спортсменов просто недопустимо. Меня, естественно, тут же вызвали в Спорткомитет — давать объяснения. Я спросил: «А слова этой песни вы знаете, чтобы так считать? А знаете, например, какие стихотворные вариации существуют на музыку песни «Варяг»? Так что теперь, и эту песню запретить?»

Начальником управления зимних видов спорта был тогда отличный мужик — не помню, к сожалению, его имени. Он после долгих совещаний со своими коллегами и нашими критиками и дал «добро».

* * *

— Когда ваша супруга каталась у вас с Алексеем Мишиным, было легко или тяжело с ней работать?

— В лице Мишина я всегда имел союзника. В Тамаре же очень сильно развито желание лидерствовать. Поэтому когда она чрезмерно увлекалась какими-то идеями, приходилось объяснять, что она видит происходящее с позиции своей партии, но не воспринимает программу, как цельное зрелище. Раньше ведь к каждому элементу относились очень придирчиво — чтобы он со всех сторон выглядел «лицом». Со льда это видно далеко не всегда.

— Вы помните, как Тамара появилась в вашей группе?

— Она пришла от Ивана Ивановича Богоявленского. Каталась у него на маленьком каточке, где приходилось самостоятельно заливать лед. А у нас был нормальный большой каток, большая группа, в которой уже катались Юра Овчинников, Игорь Бобрин. Позже пришел Мишин.

Тамара тоже начинала, как одиночница — пять раз становилась чемпионкой страны и даже четыре раза выступала на чемпионатах Европы. В 1965-м в Москве была 14-й. Но проблема заключалась в том, что ведущим женским тренером в те годы была Татьяна Гранаткина-Толмачева, которая работала в Москве на стадионе Юных пионеров и вела группу девочек одного возраста. А во главе федерации фигурного катания стоял ее муж Александр Толмачев. При том, что Тамара была не из московской школы, да еще и старше толмачевских девочек на три или четыре года, у нее не было никаких шансов удержаться в сборной. Вот она совершенно правильно и рассудила, что никакого смысла продолжать карьеру одиночницы просто нет. Да и в художественном плане она проигрывала той же Тане Немцовой. Таня неважно видела, поэтому не очень хорошо делала обязательные фигуры, но и Тамара была в них не идеальна, мягко говоря.