Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь - [10]

Да это еще что. Мужской состав «Табакерки», который мощно выступает в пьесе «На дне», ждет, что вот-вот на каком-нибудь спектакле случится филологическая беда. Виталий Егоров, играющий Барона, несколько раз спотыкался на глаголе «удавился». Что в результате, все уверены, приведет к тому, что однажды, ворвавшись в ночлежку, он сообщит:

— Актер на пустыре удивился.

То-то все удивятся.

История лошади

С тех пор, как родился театр, человечество не может успокоиться на предмет изобретения его всевозможных вариантов. Театр предметов, теней, дверей, зверей. Эротический и порнографический. Труппы лилипутов мелкими шагами бороздят города и веси. Компьютерный театр пытается выжить со сцены все живое… Но все эти ноу- и старо-хау ничто по сравнению с «Зингаро». Этим единственным и уникальным в мире театром, где лошади, как люди, работают наравне с людьми. Лошадиную труппу в 80-х во Франции основал весьма странный человек по имени Бартабас. Вообще в этой лошадиной истории очень много странного и невероятного.

Я первой из русских журналистов побывала за кулисами животного зазеркалья и узнала, что такое

ИСТОРИЯ ЛОШАДИ

Спекталь в честь коня — Два порока в одном имени — Солярий для лошадей — Альбиносы среди скакунов — Поцелуй в копыто — Театр без секса

— Это не цирк, — говорит мне Мари-Франс, резко разворачивая авто перпендикулярно Женевскому озеру и мчит туда, где «Зингаро» показывает швейцарской публике свой новый спектакль «Триптих». — У Бартабаса совершенно другой подход к лошадям. Он уважает индивидуальность каждой и никогда не заставляет их ничего делать. Он ищет то, что им нравится. А цирковых заставляют. У него такой подход, такое уважение к животным, это что-то особенное.

Мари-Франс в фирменной майке, в седых кудряшках и круглых очечках выдержала в «Зингаро» больше всех — 13 лет и знает про него абсолютно все. Похохатывая и покуривая, она излагает историю театра на скорости 140 км/час. Это горячая история с обжигающим и рвущимся в окно ветром. С печалью, протянувшейся через годы.

I

Зингаро — это конь. Бартабас — человек. Когда они встретились — получился театр с именем одного из них. Весьма благополучный молодой человек из аристократической семьи, прочившей ему ей блестящую карьеру архитектора, в один прекрасный день повстречался с цыганами, кочевавшими табором, с шатрами и табунами лошадей. Встреча имела необратимые последствия для молодого человека, семьи и человечества. Впрочем, человечество, как всегда занятое войной и миром, ничего об этом не подозревало. А молодой человек настолько сдвинулся на лошадях, что забыл родовое имя. Вместо благозвучного Клеман Марти взял полную абракадабру — Бартабас. Коня — черного, игривого красавца он назвал Зингаро, что в переводе с испанского означает цыган. Теперь «Зингаро» знает весь мир.

— Он был совершенно необыкновенный, — продолжает Мари-Франс. — Когда он чувствовал, что у Бартабаса плохое настроение, специально его дразнил. Хитрющий был ужасно: знал — если сделает на репетиции плохо, его заставят повторить. А на спектакле мог сделать плохо, так как понимал, что никакого повтора не будет.

Но два года назад на гастролях в Нью-Йорке Зингаро заболел. Его отвезли в больницу, несколько раз прооперировали. Врачи боролись за его жизнь. Но ничего не помогло. В Нью-Йорке любимца Бартабаса сожгли, как всех умерших животных. Бартабас страшно переживал смерть коня, словно потерю самого близкого человека. Все видели, как он был несчастен. Но, похоже, не смирился со смертью друга и совсем недавно посвятил его памяти спектакль «Триптих». Спектакль в честь лошади? Да, такого мир не припомнит. На скорости 140 км/час мы въехали в «Триптих».

II

В голубом холодном свете медленно падает снег. Кони ритмично, как заключенные, ходят по кругу. А по центру стоящий человек без всяких «ап» и «алле-оп» дирижирует этим лошадиным круговоротом. В финале они поменяются местами — артисты, как лошади, двинутся по окружности манежа, а гордо восседающий в центре конь, как царь природы, будет управлять человеческими существами. Перед эффектным финалом белый конь в паре с чернокожим гибким танцором будут вести завораживающий диалог. Безмолвный, как в балете. Публика обомрет от красоты и не поверит в возможность увиденного. Как будто за кулисами кто-то стоит с пультом дистанционного управления и нажимает кнопки.

Привычные определения и распределения ролей здесь не проходят: лошади это не лошади. А кто же в таком случае? Артисты? Партнеры? Бессловесный контакт животных и людей с невероятным результатом вызывает вопрос — театр ли это? Или что-то из заоблачного завтра?

III

Театр Бартабаса всегда играет свои спектакли в огромных шапито, раскидывая их подальше от города. Под курортной Лозанной шапито «Зингаро» имел вид четырехкупольного шатра из темного брезента, который на этой грешной земле удерживали сотни канатов.

Технический директор Даниэль Дидье по дороге сообщает нам, что на монтаж этой конструкции в полторы тысячи мест у его рабочих уходит, как правило, неделя. А отправляясь на гастроли, сворачивают оборудование за пять дней. Вес всего лошадиного хозяйства — 700 тонн.