Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936 - [6]

3 марта 1934 г. Трояновский в письме Литвинову рассказывал о первых своих впечатлениях от пребывания в Вашингтоне. Он отмечал рост симпатий и интереса у простых американцев к нашей стране, хорошее отношение Рузвельта и его окружения. В то же время он заметил сдержанность со стороны некоторых сотрудников госдепартамента7. Трояновский старался побыстрее познакомиться с достопримечательностями страны, посетить штаты, побывать в городах. Он понимал, что его долгом, как дипломата, являлось всестороннее изучение страны, ее внешней политики и своевременное информирование своего правительства. Полпредство внимательно и заинтересованно следило за пульсом политической жизни страны, устанавливало контакты с государственными и общественными деятелями, членами конгресса, лидерами партий, представителями науки и культуры. С 7 по 9 марта Трояновский посетил институт культурных связей с СССР в Бостоне. На встрече присутствовали губернатор и мэр города, профессора Гарвардского университета. На приеме выступили сам губернатор штата, представители Торговой палаты. Это имело важное значение, так как сенаторы штата Массачусетс Уолш и Кулидж в свое время активно выступали против признания СССР. Они даже представили Рузвельту соответствующую петицию, которую подписали около 700 тыс. человек8. Разумеется, полпреда интересовали представители делового мира. 10 марта он, советник Е.Б. Сквирский, председатель правления Амторга П.А. Богданов и его заместитель Розенштейн встретились с председателем правления "Нэшнл Сити Банка" Перкинсоном. Обсуждались перспективы финансовых, торговых отношений.

Хорошо понимая место и роль Капитолия в жизни страны, А.А. Трояновский и Б.Е. Сквирский встретились 28 марта в Вашингтоне в гостинице "Мэйфлауэр" с сенаторами и конгрессменами. Присутствовало около 45 человек, в том числе спикер палаты представителей Генри Томас Рейни, председатель комиссии по иностранным делам Мак-Рейнольдс, сенаторы Джордж Норрис, Лафоллет и другие. От госдепартамента присутствовали помощник госсекретаря Уолтон Мур, президент Экспортно-импортного банка Джордж Пик и вице-президент Чарлз Стюарт, глава Реконструктивной финансовой корпорации Джесс Джонсон. Трояновский выступил с речью о значении американо-советских отношений для дела мира и торговли. Его поддержали участники встречи, в том числе спикер палаты представителей Рейни, Д. Норрис и У. Мур. О желательности торговых отношений и взаимопонимания говорили Джордж Пик и Джесс Джонсон. И хотя выступления носили довольно общий характер, они, тем не менее, свидетельствовали о стремлении к налаживанию сотрудничества и устранению разногласий9. 2 апреля Трояновский выступил на банкете, организованном Ассоциацией внешней политики в г. Цинциннати. Присутствовало около 250 человек. Председательствовал мэр города. Полпред рассказал о международном положении и внешней политике советского государства10. Он заявил, что Советский Союз стремится использовать свое влияние и средства для поддержания мира среди наций, так как ситуация довольно напряженная. Предстоящая война будет более разрушительной и кровопролитной, чем война 1914 — 1918 гг. Ее катастрофические последствия трудно предсказуемы. Важно объединение народов в целях обеспечения всеобщего мира. Советское правительство заинтересовано в расширении торговли с США, установлении деловых контактов. Коммерческие отношения будут развиваться через Экспортно-импортный банк, который в ближайшее время начнет свою деятельность. Слушатели задали много вопросов о положении на Дальнем Востоке, о возможности японо-советской войны, о позиции Советской России в отношении Германии и Японии. Всего было задано 25 вопросов11. Многие из них касались жизни советского народа. 10 апреля состоялось открытие здания полпредства после долгого перерыва — оно не функционировало почти 16 лет. На банкете присутствовало около 800 человек. Среди них были сенаторы, конгрессмены, дипломаты, общественные деятели, представители культуры. Банкет продолжался с 9.30 вечера до 4.30 утра. 28 мая в Нью-Йорке состоялось открытие генерального консульства. Присутствовало несколько сот гостей и сам мэр города Лагардия. 5 — 6 мая Трояновский выступил в женском колледже в Филадельфии перед студентами и преподавателями, рассказал о жизни в Советском Союзе. Встреча была оживленной и дружественной. А 7—10 мая Б.Е. Сквирский встретился в Нью-Йорке с представителями печати. 25 мая Трояновский и Сквирский посетили в Филадельфии американо-русский институт. Полпред выступил с речью перед слушателями, которых насчитывалось несколько сот человек. Он поделился своими мыслями о международном положении и перспективах советско-американских отношений. Характеризуя политическую ситуацию в мире как опасную, полпред заявил, что конфликты могут возникнуть в любое время, а разоружение зашло в тупик. Поэтому Советский Союз делает все возможное для консолидации сил разных стран в целях борьбы за сохранение мира.

В июле 1934 г. полпред сделал доклад о международном положении и внешней политике советского правительства в клубе армии и флота, подчеркнув, что СССР выступает против войны, за мир и разоружение13. Выступления полпреда знакомили американцев с жизнью советского государства и его народа, развитием экономики, внешней политикой Советского Союза. Они узнавали много нового. Трояновский уделял при этом большое внимание вопросам советско-американских отношений, возможностям сотрудничества между двумя странами в области экономических связей и торговли. Предрассудки и предвзятость, накопившиеся за многие годы в результате недостаточной информации, постепенно рассеивались. Но это было только начало. Вполне понятно, что среди слушателей многие скептически относились к словам полпреда. Трояновский на сей счет не заблуждался, зная психологию американцев. И тем не менее он испытывал чувство удовлетворения от встреч с любознательными слушателями, которые хотели получить официальную информацию из первых рук. Их вопросы показывали, как мало они знали о жизни советского народа, его культуре. Для Трояновского эти встречи были полезны. Они позволяли ему общаться с самыми различными людьми, независимо от происхождения, убеждений и профессии. Он получил большой материал для изучения США. Анализируя как дипломат политику администрации Рузвельта, знакомясь с многоликой страной и ее населением, он понимал, что в течение многих лет у народов обеих стран формировались противоречивые представления друг о друге, тем самым создавались определенные преграды для налаживания взаимопонимания и сотрудничества. У американцев сложилось неправильное, часто предвзятое мнение о жизни Советского Союза. Александр Антонович отдавал себе отчет в том, что идеи большевиков не имели широкого распространения в США. Принципы индивидуализма, неприкосновенности частной собственности, свободы слова и уважения религии, частное предпринимательство, прочно заложенные в сознании американцев, находились в прямом противоречии с идеями коллективизма, общественной собственности и атеизма, получившими широкое распространение в советском обществе. Проводимые в СССР преобразования воспринимались далеко неоднозначно различными слоями американского общества. Трояновский не мог не учитывать консервативно-негативного отношения к СССР лидеров крупной профсоюзной организации — Американской федерации труда (У. Грина и М. Уолла), католиков во главе с Уолшом и патриотических обществ. Они были недовольны установлением отношений с Советским Союзом и ждали удобного момента для критики президента Рузвельта. Трояновский все чаще задумывался над тем, какие шаги могли бы способствовать сближению двух народов. У него появились некоторые идеи, и он решил поделиться этим со Сталиным, надеясь получить от него одобрение. 3 марта 1934 г. Трояновский отправил ему письмо, в котором изложил свои первые впечатления о Соединенных Штатах и высказал ряд предложений. Полпред поставил вопрос о необходимости освоения мирового опыта в области техники и науки. Он подчеркнул, что "научно-техническая мысль Европы и Америки ушла вперед"14. Нужно обратить внимание на налаживание научно-технической информации, которая на Западе находится на высоком уровне. Это был один из первых важных выводов, который сделал Трояновский в результате короткого пребывания в США. Наблюдение было ценным, и сделать его полпреду помогло не только техническое образование, но и неизменный его интерес к технике, а также работа в плановых органах народного хозяйства СССР. Он хорошо знал нужды страны. Второе предложение тоже было не менее интересным и достойным самого пристального внимания. Речь шла о том, чтобы постараться ознакомить американцев с богатым русским искусством. Полпред предложил послать в США на гастроли актеров Большого театра. Их мастерство и талант, по его мнению, безусловно, произвели бы впечатление на американскую публику и содействовали налаживанию культурных связей между двумя странами. Трояновский писал: "Здесь интерес к Союзу исключительный. Это настроение надо всемерно использовать. Но у нас нет ни плана, ни даже серьезных намерений осуществлять эту культурную связь. Мы не можем удовлетворить имеющийся голод на советскую культуру"15. Совместно с представителем Амторга ПА. Богдановым Трояновский разработал обширный план мероприятий посольства по установлению контактов с американскими учреждениями, компаниями, различными культурными ассоциациями, институтами и университетами. В конце письма Трояновский рассказывал о тяжелых условиях работы посольства. "Наша работа здесь как следует еще не организована. Нет еще дома, аппарат еще как следует не организован, нет денег"16. Полпред просил наградить Б.Е. Сквирского, который уже 12 лет самоотверженно работал в США на нелегкой и ответственной дипломатической работе. Большое внимание, которое Трояновский уделял налаживанию культурных связей между двумя странами и народами, было вовсе не случайным. Еще в ноябре 1932 г. Нью-Йоркский университет предложил Интуристу организовать в Московском государственном университете шестинедельные курсы для студентов17. Последовало долгое молчание, а затем никакого ответа. Было такое же предложение и от 200 американских учителей. НКИД высказался положительно. МГУ тоже отнесся благожелательно к этой идее и готов был организовать курс лекций для них. Но потребовалось решение правительства18. 19 декабря 1932 г. коллегия НКИД в составе Н.Н. Крестинского, Л.М. Карахана, Б. Стомонякова и секретаря Моршинера согласилась на их приезд в МГУ для слушания курса лекций19. К сожалению, эти вопросы решались медленно и в большинстве случаев негативно. Полковник Хью Купер в беседе с заместителем главного доверенного Амторга жаловался на плохую работу Интуриста, у которого слишком много недостатков. "Многие американцы приезжают в СССР через Интурист и возвращаются обратно в Америку полные гнева и раздражения всем виденным здесь"20. 19 января 1933 г. Литвинов уведомил Сталина о неблагополучном положении с туризмом. Американские туристы, посещавшие СССР, жаловались на плохое обслуживание их Интуристом. По этому поводу поступало много писем и публиковались статьи в прессе, в них часто в мрачных красках описывался сервис туристов. После публикации таких статей вряд ли появится желание поехать в СССР. Жаловались на условия транспорта, плохое и несвоевременное питание, на грязь и насекомых как в гостиницах, так и в вагонах. Представитель "Интуриста" оценивает число недовольных туристов в 95, если даже не в 100%. Это вызывает опасения. Кампания против Интуриста имела, отмечал Литвинов, "весьма отрицательные политические последствия", и просил принять необходимые меры для устранения имевшихся недостатков21. Однако и после этого письма существенных положительных изменений не наступило. Понимая, насколько важно общение между народами, 6 января 1934 г. председатель правления Амторга П.А. Богданов писал наркомам иностранных дел и внешней торговли М.М. Литвинову и А.П. Розенгольцу, а до этого наркому просвещения А.С. Бубнову об исключительном значении налаживания научно-культурных связей с Америкой, необходимости печатать в газетах информационный материал о СССР, знакомить американцев с жизнью его народа. Существовавшие общества по культурным связям в Америке и Всероссийское общество культурных связей с заграницей в Москве (ВОКС) не приспособлены, отмечал Богданов, к такой работе. Они плохо связаны с американскими обществами и не координируют с ними свою деятельность. Он предлагал учредить при полпредстве Бюро под руководством широко образованного и ответственного работника с целью издания специального информационного журнала о Советском Союзе, создать в крупных городах Америки общества культурной связи США и СССР, организовывать лекции, конференции для обсуждения отдельных вопросов науки и культуры, летние курсы для американских педагогов в Советском Союзе. Проведению подобного рода мероприятий могли бы оказывать помощь хорошо финансируемые американские общества (Рокфеллеровский институт, "Америкэн фаундейшн" и другие). "При умелой организации это не потребует от нас затраты средств"22, — отмечал Богданов. В начале января 1934 г: ВОКС разработал обширный план проведения культурных мероприятий в США по линии полпредства. Предусматривалось устройство серии выставок, гастроли ряда театральных и балетных групп, реорганизация деятельности русско-американского института в Нью-Йорке. Копия этого плана была выслана Б.Е. Сквирскому. Ознакомление с ним показало, что план был составлен без учета специфических условий в США, без согласования с американскими общественными организациями, страдал надуманностью и некоторой оторванностью от реальности. Организации выставок в Америке требовали значительных валютных затрат, а поездка театральной труппы в США вызывала сомнение в силу ряда других причин23. Вскоре, 15 марта, в полпредство поступила телеграмма от Литвинова. Он информировал Б.Е. Сквирского о нежелательности назначения атташе по культурным связям, так как трудно заставлять наши культурные и научные общества соблюдать ими же самими принятые условия соглашения. Много неприятностей, отмечал нарком, бывало с отправкой какого-нибудь артиста или группы актеров за границу на концерты из-за нераспорядительности, в результате имеют место срывы, за что приходится часто платить неустойки и штрафы24. Полпредства вынуждены этим постоянно заниматься. Предложение Трояновского о поездке труппы московской оперы и балета в Америку также не было одобрено. Обосновывая свое мнение, Литвинов писал: "Если наш балет с успехом может выступать в Америке, то оперой мы американцев, которые видят у себя лучшие европейские музыкальные и певческие силы, поразить не сможем. Насколько мне известно, в случаях приглашений отдельных артистов нашего балета возникали часто сомнения в их возвращении; в случае посылки всего балета значительная утечка неизбежна"25. Вот чего опасались. С огорчением Трояновский прочитал депешу из Москвы. Его надежды оказывались радужными. Но это было только начало трудностей, которые ему предстояло преодолевать в будущем. Одновременно в Москве происходило формирование посольства США. Самое непосредственное и активное участие в этом принимал посол Уильям Буллит, как наиболее заинтересованное лицо. Президент предоставил ему в этом вопросе своеобразный карт-бланш. Отдел восточноевропейских стран госдепартамента под руководством Роберта Келли и помощник госсекретаря по консульским делам Вильбур Карр оказывали послу помощь. Буллит тщательно готовился к поездке в Москву, внимательно отбирал сотрудников посольства, ориентируясь на молодежь. Январь — февраль Буллит занимался формированием посольства. В январе госдепартаментом был послан в Москву Кейт Меррилл с целью выяснения необходимых условий для работы и проживания сотрудников посольства. Он попросил 280 комнат для учреждений посольства и 220 для размещения сотрудников. Каково же было разочарование в госдепартаменте, когда там узнали, что под посольство в Москве предоставили только 72 комнаты. Пришлось многое менять, включая численность сотрудников и структуру посольства. Когда госдепартамент затребовал для посольства огромное здание, ему было сказано, что это невозможно. Но представителю госдепартамента разъяснили, что для американского посольства создаются наиболее благоприятные условия в сравнении с миссиями других стран. К тому же Буллиту обещано выделить территорию под строительство здания для посольства США. Исходя из реальных условий, Буллит энергично укомплектовывал свою миссию молодыми дипломатами, отдавая предпочтение неженатым, так как для них требовалось меньше жилой площади и удобств. Разумеется, необходимо было знание русского языка и, по возможности, российских реалий. Главным критерием были компетентность, способность к дипломатической работе и знание страны. Посольство состояло из политической, экономической и административной секций и консульского отдела. При посольстве, как обычно, были военный атташе и два помощника по авиации и военно-морским делам. Политическим советником посла являлся Джон Уайли, карьерный дипломат, имевший большой опыт работы на этом поприще. Он родился в 1893 г. в Бордо, где его отец, бывший член конгресса, был консулом. С ранних лет он проявил большие способности к языкам и в совершенстве знал французский, испанский и немецкий. По окончании Джорджтаунского университета (школы права) Уайли успешно выдержал экзамены по дипломатии и поступил на службу в госдепартамент. В 1916 г. был направлен в качестве третьего секретаря посольства в Париж. За пятнадцать лет службы ему пришлось работать в дипломатических миссиях в Мадриде, Берлине, Варшаве. В 1930 г. он был назначен советником в посольство в Варшаве, затем служил в Берлине, изучая там политическую и экономическую жизнь Советского Союза, его прессу, научную литературу и разные информационные материалы. Уайли поддерживал тесную и постоянную связь с корреспондентом газеты "Нью-Йорк Тайме" В. Дюранти, аккредитованным в Москве, они были друзьями. Буллит познакомился с Уайли летом 1933 г. на мировой экономической конференции в Лондоне. У них установилось взаимопонимание. По прибытии в Москву он считался первым советником Буллита, являлся его заместителем и возглавлял политическую секцию. В конце 1935 г. Джона Уайли перевели генеральным консулом в Антверпен. В июле 1937 г. его направили поверенным в делах США в Вену, где он служил до ее аншлюса. В июле 1938 г. его назначили посланником в Эстонию и Латвию. Там он находился до лета 1940 г. В последующие годы ему пришлось служить послом в Колумбии, Португалии, Иране и Панаме. Помощниками себе Уайли взял Джорджа Кеннана и Чарлза Болена, ставших впоследствии крупными дипломатами. С весны 1934 г. в госдепартамент стала поступать от них обширная информация о внутреннем и международном положении Советского Союза, его политике в отношении США. В своих воспоминаниях Кеннан писал: "Мы были первыми, кто использовал главным образом интеллектуальный анализ и научные подходы в нашей работе"26. Дж.Ф. Кеннан родился в Милуоки (штат Висконсин) в 1904 г. Окончил школу в Гамбурге. В возрасте 22 лет, получив степень бакалавра Принстонского университета, поступил на дипломатическую службу и сначала работал вице-консулом в Женеве, затем в Гамбурге, а потом в Берлине. Весной 1929 г. Кеннан прибыл в Ригу в должности третьего секретаря миссии. Там с увлечением занимался изучением русского языка, истории России, политического и экономического положения СССР. В декабре 1933 г. сопровождал Буллита в Москву. 12 февраля 1934 г. был назначен третьим секретарем посольства. В январе 1935 г. Кеннана перевели в Вену, но в конце того же года его вновь возвратили в Москву. В 1937 г. он был отозван в госдепартамент в русский отдел. В следующем году его отправили работать в Прагу, оттуда в Берлин, где он пробыл до объявления Германией в декабре 1941 г. войны США. Ч. Болен родился в Нью-Йорке в 1904 г. Окончил Гарвардский университет, затем два года учился в школе дипломатической службы. В Париже слушал лекции по истории России и стал одновременно проявлять повышенный интерес к истории стран Восточной Европы. Госдепартамент направил его в Прагу вице-консулом, где он работал два года, а в феврале 1934 г. получил назначение в Москву в качестве третьего секретаря посольства. В августе 1935 г. был отозван в госдепартамент, где стал специальным помощником заместителя госсекретаря Уильяма Филлипса. В 1934 г. на должность второго секретаря посольства прибыл Лой Уэсли Гендерсон. До этого он находился на дипломатической работе вицеконсулом в Дублине, с 1927 по 1930 г. служил в дипломатической миссии в Риге, где изучал русский язык, сельское хозяйство, аграрные реформы. Находясь в Риге и Таллинне, изучал огромную литературу, поступавшую из Советского Союза о жизни страны, деятельности Коминтерна, заключаемых договорах и соглашениях Москвы с другими странами. Глава русской секции в американской миссии в Риге говорил, что Гендерсон был самым прилежным и ответственным сотрудником. С 1930 г. он работал в госдепартаменте в отделе восточноевропейских стран, сотрудничал с Робертом Келли и, можно сказать, был в какой-то степени его последователем во взглядах. Гендерсон вместе с Келли разрабатывали программу подготовки дипломатов для работы в России, изучали ее историю, культуру, язык. В частности, в соответствии с этой программой, Чарльз Болен и Джордж Кеннан были направлены учиться в Париж, затем в Берлин27. Гендерсон прибыл в Москву с хорошим знанием страны. Он верил в возможность дружественных отношений с Советским Союзом, но вскоре пришел к выводу, что советское правительство стремилось к укреплению своей власти, внутреннего положения страны и ослаблению сил, выступающих против коммунизма. У него изменилось мнение о СССР, в котором он видел отныне угрозу миру в Европе. Как заведующий восточноевропейским отделом госдепартамента Роберт Келли оказал большое влияние на Л. Гендерсона, Дж. Кеннана и Ч. Болена. Келли предупреждал госсекретаря К. Хэлла, что "коммунистические лидеры в России не желают отказываться от своих революционных целей в отношении США"28. Гендерсон занимался изучением экономики страны, возглавляя экономическую секцию. После перевода советника Д. Уайли генконсулом в Антверпен, Гендерсон стал первым секретарем и поверенным в делах. Ему суждено было находиться в Москве пять лет. Покинул он Москву в июле 1938 г. Помощником Гендерсона стал Бэртель Е. Кунихолм. 6 февраля он прибыл в Москву на должность третьего секретаря. До этого, окончив военную академию в Вест-Пойнте, Кунихолм служил некоторое время в армии. В 1928 г. поступил на дипломатическую службу, проявляя серьезный интерес к истории стран Восточной Европы и России. Госдепартамент направил его в Каунас вице-консулом. В 1930 г., находясь в Париже, он изучал русский язык. По возвращении в США продолжал свою работу в госдепартаменте в отделе восточноевропейских стран. Проблема создания консульской службы заняла много времени и потребовала немалых сил от посла. Придавая большое значение в советскоамериканских отношениях Дальнему Востоку, Буллит пригласил в Москву генеральным консулом Джорджа С. Хэнсона. До этого он в течение восьми лет был генконсулом в Маньчжурии, считался большим знатоком этого края, имел широкие связи с деловым миром. Иногда его называли в шутку "некоронованным королем". По характеру являлся тщеславным, самолюбивым, излишне самонадеянным. Претендовал, как будто, даже на пост посла в Москве. Проявлял интерес к дальневосточной политике Советского Союза. 13 апреля 1932 г. в беседе с советским консулом М.М. Славуцким он сказал, что склонен поставить вопрос о возобновлении советско-американских отношений. По его мнению, это было политически выгодно для Америки, если иметь в виду обстановку на Тихом океане, но он не уверен в положительном решении вопроса29. Любопытно, что в интервью для прессы Д. Хэнсон, преследуя личные интересы, дал высокую оценку факту восстановления дипломатических отношений: "Это, безусловно, радует меня, так как снова возобновилась традиционная дружба между двумя великими народами, существовавшая более 100 лет. Это признание есть результат естественного течения мировой истории. Я верю в то, что тесная связь между Америкой и СССР приведет к более актуальному соприкосновению русского и американского народов"30. Это должно, считал он, внести новую струю в дело общего мира, устранить аномалию, когда две такие нации, как русская и американская, держались столь долгое время в отдалении друг от друга. 21 марта Хэнсон прибыл в Москву с честолюбивыми планами и надеждами. В июле был назначен первым секретарем. Однако быстро разочаровался, так как ему не была предоставлена возможность заниматься вопросами торговли — у него не было статуса дипломата. Его консульские обязанности оказались довольно ограничены и распространялись только на Москву и Московскую область. Недовольный Хэнсон одним из первых покинул МОСКВУ — осенью 1,934 г.