Москва в огне. Повесть о былом - [47]

На Малую Бронную я добрался с большим трудом. В центре было неспокойно. То и дело встречались разъезды драгун и казаков. На постах стояли усиленные наряды полиции.

Квартиру Веры Сергеевны я нашел без особого труда. Парадная дверь оказалась запертой. Я позвонил. После долгой паузы вышла молоденькая девушка в белом фартуке.

— Вам кого? — спросила она с испугом.

— Анну Петровну, — ответил я не очень твердо.

Девушка просветлела:

— Ах, вы к нашей квартирантке? Ну, так бы и сказали. Ее нет дома. Зайдите попозже.

И перед самым моим носом дверь захлопнулась.

Что же теперь делать? Идти в Оружейный — далеко, на Пресню — еще дальше. Вспомнил черный ход в кухню к Елене Егоровне. До Никитских ворот отсюда рукой подать и, наверно, безопасно. Хозяйка магазина — бывшая помещица и пока у полиции вне подозрений.

Елена Егоровна, как обычно, встретила меня приветливо и тотчас усадила за стол.

— Ты что это, как рыба, вялый? Выпей-ка чаю стаканчик.

Чай действительно приободрил меня. Я поинтересовался, как откликнулась на призыв Совета домашняя прислуга. Елена Егоровна охотно рассказала:

— В двенадцать часов дня, когда завыли гудки, часть столовых и ресторанов закрылась безо всякого принуждения со стороны. Официанты, лакеи и подавальщицы побросали свои полотенца и фартуки и толпами вышли на улицы. Вслед за ними уходили швейцары, предоставляя самой публике разбираться, где и чья одежда висит на вешалках. Первые забастовщики группами ходили по ресторанам и гостиницам снимать своих товарищей. Кое-где они врывались на кухни, опрокидывали вверх дном все варево и парево. Во многих богатых домах забастовала и домашняя прислуга.

Я спросил насчет Марфы и лакея Ивана, которые так замечательно выступали на митинге домашней прислуги в «Аквариуме». Елена Егоровна знала обоих и очень живо рассказала некоторые подробности их забастовки:

— Марфа подняла целое восстание, предъявив хозяйке ультиматум: повысить жалованье на сорок процентов, впредь называть ее по имени-отчеству, не ругаться и самой таскать собаку с пятого этажа. «Я, говорит, вам не рабыня какая-нибудь, я тоже свободы желаю, и все праздники чтобы как у людей были». Хозяйка сразу не согласилась. Тогда Марфа схватила кочергу и давай молотить на кухне все горшки и тарелки. Хозяйка взвыла и сдалась.

Мы оба посмеялись.

Лакей Иван поступил несколько иначе. Накануне забастовки он написал длинный перечень требований, а 7 декабря ровно в двенадцать часов преподнес их своей хозяйке на том самом серебряном блюде, на котором обычно подавал ей почту:

— Будьте любезны, сударыня, ознакомьтесь и через час дайте ответ! Иначе вы останетесь без никого-с. Теперь у нас есть союз, и ваше дело плевое.

Можете себе представить, какие глаза сделала барыня… Требования Ивана были почти полностью удовлетворены, и он ходил с гордо поднятой головой.

Все это меня несколько оживило, и я попросил Елену Егоровну кое-что рассказать о хозяйке магазина. Оказывается, хозяек было две, а не одна, — Анна Леонидовна и Ольга Александровна. Обе выходцы из дворянских семей. Рано познакомившись с идеями социализма, они «пошли в народ», стали учительницами. Последние годы учительствовали вместе в Тульской губернии. Из их школы вышло немало будущих революционеров. Позднее на свои средства они открыли у Никитских ворот книжный магазин, где продавалась только прогрессивная литература.

Никаких доходов от магазина не получали, — наоборот, расходы на его содержание оказались гораздо выше прибылей. Магазин оказался очень удобным местом для партийных явок, чем и воспользовался Московский комитет. Больше того — в магазине была продавщица, которая поддерживала связь с военной организацией. Магазином как явкой пользовались, по-видимому, и московские меньшевики, поскольку в те годы в борьбе с самодержавием они пытались идти в одном фарватере с большевиками.

После этого я стал относиться к «буржуйкам» с большим доверием.

— Обе хозяйки и моя дочка уехали в Рузу, так что ты можешь спать хоть до ночи, — сказала Елена Егоровна, заметив мой усталый вид.

Я не заставил себя упрашивать и вскоре лежал уже на знакомом матраце под прилавком книжного магазина.

Пахло книгами, которые, как всегда, мирно лежали на полках, тщетно ожидая покупателей.

Внезапный удар

К Вере Сергеевне мне удалось попасть только ночью. Парадную дверь открыла та же девушка в белом фартуке. Она узнала меня.

— Вы к Анне Петровне? Пожалуйста, она дома. Пришла лишь полчаса назад. Второй этаж, дверь налево.

Вслед за девушкой я поднялся по лестнице и, пройдя по длинному, слабо освещенному коридору, осторожно постучался в знакомую дверь.

Ответа не было. Я постучал сильнее.

— Кто там? — спросила Вера Сергеевна из-за двери.

Я отозвался, и Вера Сергеевна впустила меня в комнату.

— Как ты напугал меня, Пашенька! — сказала она. — Я забыла договориться с тобой об условном стуке, и вот…

— А что в этом страшного?

— Ничего особенного. Я кое-чем занималась, и пришлось наспех убрать…

Окинув взглядом ее маленькую комнату, я ничего подозрительного не заметил.

— Как будто все в порядке?

— Ты плохой сыщик, дорогой мой. — Она сунула руку за батарею и вынула оттуда небольшой черный шнур.