Москва в Москве - [30]

Улицы и переулки Китайграда - Великого посада - почти без изменений сохраняют древнюю планировку. Их первоначальное направление зафиксировано на ранних планах Москвы. Перед нами план Москвы конца XVI века, Петров - называют его историки, так как найден он был в бумагах канцелярии Петра I. Заголовок же на плане, писанный затейливой вязью, гласит с характерным московским «аканьем»: «Царствающий град Москва начальной город всьх московских государствах».

Вглядываемся в деталь плана: улицы Ильинка (ныне Куйбышева) и Варварка (ныне Разина) ведут от Кремля к массивным проездным башням крепостной стены Китай-города, у ворот которых переброшены мосты через ров. А ближайший к стене переулок - поперечный, соединяющий эти основные уличные артерии Великого посада, Ильинку и Варварку, и есть Ипатская улица.

Предполагают, что план этот изготовили в одном из московских приказов под началом Федора Годунова, сына царя Бориса, с отменной по тому времени точностью; перспектива города открывается с высоты птичьего полета. Этот план донес до нас изображения почти каждого сооружения. По сути это самый ранний рисунок всей Москвы, и в Ипатьевском переулке видны усадьбы населявшей его к тому времени знати. А над дворами, огороженными частоколом, домами, хозяйственными постройками, возвышается церковь Евпатия. В переулке доныне можно видеть интересный памятник зодчества XVII века - каменные палаты, выдающегося художника древней Москвы Симона Ушакова, а рядом с ними, по соседнему Никитниковскому переулку, стоит известная церковь Троицы - с кокошниками над сводами, с прекрасным изразцовым декором, с иконописью самого Ушакова. Это нарядное здание сооружалось в первой половине XVII века на средства именитого купца Григория Никитникова, выходца из Ярославля, рядом с его усадьбой, «что у гостя у Григориевского двора Никитникова, у мельниц», - сообщала о месте строительства летопись. Кстати, подклет монументального храма как раз и предназначался купцом для склада - церковь должна была обезопасить товары от «дурна» и «сглаза», защитить от поджога и нападения. Никитников беспокоился о своих богатствах не напрасно: во время городского восстания - Соляного бунта - в 1648 г. как раз напротив его усадьбы по Ипатьевскому переулку народ разгромил дом крупнейшего «гостя», финансового воротилы Василия Шорина, который, спасая свою жизнь, «едва ушел». А на соседней усадьбе дьяк Назарий Чистой пытался скрыться от восставших на чердаке своего терема, но был найден и убит. Историей этой местности не случайно заинтересовались и археологи: в 1964 - 1965 гг. в связи со строительными работами здесь была проведена экспедиция Института археологии Академии наук СССР под руководством А. Дубинина и Д. Беленькой.

По древним переписям и другим архивным документам стали известны имена владельцев усадеб на пересечении Ипатьевского и Никитникова переулков: с конца XVI века жил тут Иван Татев из древнего княжеского рода, который при Грозном служил в воеводах. Татев не оставил наследника, и с 40-х годов XVII века землей владели царевичи сибирские, потомки самого хана Кучума.

Раскопки на Глинище

Неподалеку от церкви Троицы, ближе к Ипатьевскому переулку, в XVII веке стояла и усадьба богатого горожанина Богдана Щепотника, которую заполучили затем Грушецкие (на одной из представительниц этого рода женился царь Федор Алексеевич). На участке этого аристократического квартала и раскрыли археологи белокаменный подклет - основание четырехпалатного каменного дома (на Петровом плане тут четко видно здание с кровлей на четыре стороны и красным крыльцом в Никитников переулок, которое исследователь Д. Беленькая связывает с усадьбой князя Ивана Татева). В строительном горизонте у подклета княжеского дома, в двух десятках метров западнее церкви Троицы, при раскопках выявилась яма, заполненная разбитыми красными изразцами - остатки одной из разобранных в середине XVII века печей княжеского дома. В комплексе оказалось ПО изразцовых фрагментов с батальными сценами, изображением охотника на коне и другими сюжетами. Среди предметов древнего быта интересна шахматная фигурка - костяная ладья, еще одно свидетельство распространенности этой игры среди москвичей самого различного социального положения.

Завершились раскопки, но когда строители буквально рядом с этим местом стали закладывать новый котлован, тут на 4-метровой глубине открылись бревенчатые конструкции, о чем немедленно были извещены археологи Музея истории и реконструкции г. Москвы, которые оперативно1 провели расчистку комплекса. Верх здания - деревянных хором - сгорел, по-видимому, в начале XVII века, когда все строения вокруг выгорели дотла; углубленный же в землю подклет уцелел и попал в котлован почти полностью. В срубе осталось пять сложенных «в обло» венцов, дощатый пол, погребок. И на этом участке в самом углу подклета, несмотря на высокий темп строительства, буквально из-под ковша экскаватора удалось выбрать в слое перегоревшей глины массу красных изразцов - развал печи верхнего помещения, рухнувшей при пожаре в подклет. «У небогатых и бедных - курные избы, как у крестьян в деревне; когда топят эти избы, никому нельзя оставаться в них от дыма… А знатные и богатые кладут у себя в домах изразцовые печи», - писал о московском жилье в начале XVII века швед Петр Петрей де Эрлезунда. На лицевой поверхности изразцов из этого комплекса, возможно, принадлежавшего торговому человеку Богдану Щепотнику, богатейший набор орнаментов Руси - растительные и геометрические, в том числе никогда прежде не встречавшиеся, а также фантастические изображения зверей и птиц…