Москва в лесах - [25]

Произошло в принципе то, что случилось при проектировании типовых домов. Хрущев не разрешал строить их выше пяти этажей. Почему? Экономил на лифтах! Однако ввел в расход потомков. Пятиэтажка считалась экономичной, в расчет не бралась стоимость городской земли, не имевшей при социализме цены. В этом даже видели преимущество социализма над капитализмом...

Было еще одно обстоятельство, положенное на чашу весов, когда решали какой высоты быть домам. Хрущев видел во время войны, что при бомбежках и артобстреле больше всего страдали жители многоэтажных домов. Его проинформировали, якобы в Англии решили не строить выше пяти этажей. Хрущев лучше всех знал, как поражает города атомная и водородная бомбы. Их взрывная волна, восходя снизу вверх веерообразной воронкой, крушит высокие цели.

"А вообще зачем нам строить вверх, - задавал убежденный в своей правоте Хрущев вопрос и сам отвечал оппонентам, - мы же не Япония и Голландия, где люди вынуждены отвоевывать территорию у моря".

Был еще один довод у Никиты Сергеевича: в США богачи в высотных домах не живут...

Но не живут они и в пятиэтажных типовых коробках в малометражных квартирах! Предпочитают коттеджи, дома на одну семью...

То был крупный просчет Хрущева, за который мы сейчас расплачиваемся. Как сказал однажды в сердцах о нем Юрий Михайлович, великий, но дурной, нам теперь приходится ломать и перестраивать то, что он понаделывал...

За несколько лет пятиэтажки "съели" лучшие земли. Город растянул коммуникации и дороги, усложнил жизнь миллионов новоселов. Москва стала заложницей крутых, как их назвали "волюнтаристских" решений, получила в наследство "хрущобы".

Хрущев бывал в Америке, видел, как там строят, но сделал из виденного ошибочные выводы. "В Нью-Йорке высотное здание экономически оправдывается... Там некоторые застройщики скупают целый квартал, сносят все прежнее малоэтажное жилье и строят высотные здания. В социалистических условиях должен быть другой подход. Надо не сносить пятиэтажки, а сохранить их, капитально ремонтируя".

Этим советом Хрущева воспользоваться мы не можем. Тогда, в середине пятидесятых, кварталы Москвы возникали за 15-18 километров от центра. Главным направлением экспериментального строительства стал, как уже сказано, Юго-Запад, где прокладывались широкие улицы и проспекты, строился город-сад. Здесь, не у Кремля, Хрущев решил соорудить Дворец Советов и памятник Ленину. Здесь же вознамерился расположить Пантеон, наподобие того, что в Париже.

На сталинской идее поднебесного Дворца Советов Хрущев поставил "крест". Его охватило желание построить крупнейший в Европе стадион, где бы можно было проводить не только футбольные матчи, но и митинги. Тогда его выступления могли бы слушать сразу сто тысяч человек! До войны Сталин затеял сооружение стадиона на 200 тысяч мест в Измайлове. К будущей грандиозной арене подвели линию метро. Война помешала реализовать тот проект. Никита Сергеевич выбрал для Центрального стадиона другое место, на Юго-Западе. Под Большую и Малую арены, спортзалы и водные бассейны пошли Лужники, заливные луга, простиравшиеся под Воробьевыми-Ленинскими горами.

90 суток дал Хрущев архитектору Александру Власову и его команде на разработку проекта стадиона. Его начали строить в тот самый год, когда я поступил в Горный институт. Спустя три года Центральный стадион был торжественно открыт, получив имя Ленина.

В Лужники на субботники нашу группу не посылали, Горный институт оказался в стороне от "великой стройки". Но другие московские институты, предприятия направляли отряды в помощь строителям. Они и тогда умели хорошо и быстро работать, выполнили задачу в рекордный срок, за 450 дней. Тогда не только преобразили захолустные Лужники, но и вдвое расширили русло Москвы-реки: со 125 до 250 метров.

Лужники - первый большой проект, реализованный Хрущевым после Сталина. Центральный стадион выдержал испытание временем. Тогда Никита Сергеевич не вмешивался в процесс проектирования...

(...В Лужники я пришел сорок лет спустя с заданием мэра Москвы модернизировать стадион, перекрыть трибуны крышей...)

Когда мне вручили диплом горного инженера-экономиста, на Юго-Западе справили новоселье двести тысяч москвичей. А когда я спустя семь лет вернулся в Москву, новоселов насчитывалось почти миллион! Все этому радовались. Наш великий композитор Дмитрий Шостакович оперетту сочинил, где в названии оказалось слово Черемушки.

И песенка появилась:

Я влюблен, я влюблен

В Юго-Западный район.

Под Москвою, словно в сказке,

Словно в сказке вырос он.

Москвичи въехали в кварталы Черемушек. Однако железобетонные пятиэтажки проектировались со сроком жизни 25 лет! Такого расточительства не знала история градостроительства. Оказалось, просторы Москвы заполнили от края и до края временными сооружениями, со сроком эксплуатации бараков. Так заложили мины замедленного действия, которые начали нам угрожать взрывами, заставляя город вкладывать миллиарды рублей на снос "хрущоб".

Пришлось фактически заново построить Московскую кольцевую дорогу, новые мосты, путепроводы, о чем я расскажу в конце книги.