Москва. Путь к империи - [284]

Петр I тем-то и отличался от других государственных деятелей мировой истории, что он взялся за решение множественной, комплексной задачи и решил ее.

Второй этап реформы местного управления совпал, как уже сказано выше, с решающими событиями в Северной войне, которые начались вторжением Карла XII на территорию России и закончились Полтавской битвой.

Коротко об этих насыщенных и драматических событиях можно сказать следующее. Петр I на военном совете в Жолкеве принял идею, предложенную Шереметевым. Она была известна со времен Кира Великого, которого, как гласят легенды, скифская царица Тамирис заманила, постоянно отступая, в ловушку и разгромила…

Победить шведов таким же образом можно было лишь в том случае, если народы Белой и Малой Руси, на территории которых должны были развиваться основные события предстоящей многоходовой операции, не встанут на сторону шведского короля. Царь прекрасно это понимал. Он знал, что его реформы, его упрямая энергичная политика обновления жизни нравятся далеко не всем. Вести о расправе над стрельцами в Москве, Астрахани, жестокое наказание участников булавинского восстания должны были насторожить не только Запорожскую Сечь, но и многих в Белой и Малой Руси.

Очень рискованное решение принял Петр I на совете в Жолкеве, но, как оказалось, верное. Карл XII продвигался по территории России, как по пустыне: люди покидали свои жилища, расположенные вблизи от больших дорог, прятали или уничтожали продукты, не верили воззваниям Карла XII, не принимали его. Он терял лучших воинов, несколько раз пытался прорваться на восток и осуществить бросок на Москву, но туда его не пускали русские. Войско шведов попало в студеную зиму, едва выжило, дожило до весны, чуток передохнуло, более двух месяцев штурмовало Полтаву, обороной которой руководил замечательный человек полковник Келин, но так и не взяло город.

И настал час Полтавской битвы. Русское войско одержало победу. Карлу XII удалось бежать. Война еще продолжалась, но конечный исход ее уже ни у кого не вызывал сомнений. Шведского короля перестали называть Северным Александром Македонским.

В следующем, 1710 году Москва получила первого губернатора: им стал Стрешнев. А еще через два года Петр I повелел российскому правительству переехать из Москвы в Санкт-Петербург.

На этом, однако, история Москвы — столицы Российского государства — не прекратилась, потому что город с центром на Боровицком холме остался духовным, культурным, научным, да и промышленным центром державы, передав юному городу административные функции.

Жизнь Петра I, бурная, напряженная, насыщенная, после 1712 года была сориентирована на Санкт-Петербург, но и о Москве он никогда не забывал, более того, первопрестольная с воцарением Петра I, покончив, по словам И. Е. Забелина, со стариной, начала новую жизнь.

След Петров в Москве

В 1701 году Петр «произвел точный и подробный счет всякой наличности по всем ведомствам Управления с их доходами и расходами», а Земский приказ «составил точный счет всех обывательских домов». «…В этом счете в Кремле числилось патриарших, архиерейских и монастырских подворий 9, дворов соборного и приходского и духовного чина — 29, боярских — 3, кравчего — 1 и стольничьих — 1, всего 43 обывательских двора.

В других частях города считалось: в Китае-городе — 272, в Белом — 2532, в Земляном — 7394, за Земляным — 6117, всего и с Кремлевскими 16 358 дворов»[275].

«Это был город не только деревянный, но и вполне деревенский. Это был город, подъезжая к которому, благочестивые немцы говаривали, что это Иерусалим, и потом, въехавши в его деревенские улицы, убеждались, что это скорее Вифлеем, или простее сказать — громадная деревня, отличавшаяся всеми качествами настоящей великорусской деревни, ибо тысячи дворов на самом деле состояли из простых крестьянских изб повсюду с немощеными переулками и только большие улицы назывались мостовыми, потому что покрыты были деревянными мостами из отесанных и даже неотесанных бревен, перекрытых только на царских путях байдашными барочными досками»[276].

Нет, не зря Петр I бежал из Москвы в Петербург! Здесь ему управлять по-своему, по-европейски было бы очень сложно. Здесь он чувствовал себя, как в паутине, в паутине переулков, улиц, шестисотлетних традиций, обычаев, московского упрямства (сам упрям был по-московски, знал, что это такое!). В первопрестольной дух витал древний. Петр боялся его. Точно так же боялся Москвы Иван IV Васильевич Грозный, бежав из столицы в Александровскую слободу.

Петр пошел дальше. Решая крупномасштабные имперские задачи, он не мог ждать десятилетия, пока Москва смирится с ним, покорится ему. Не было у него этих десятилетий. Он построил на Неве каменную шкатулку огромных размеров, стал быстро расширять Санкт-Петербург, поражая людей прямолинейностью своих градостроительных идей. Город на Неве получился воистину изящный, грациозный, несмотря на некоторую тяжеловесность невской природы и строительного камня. Здесь все было внове. Здесь легко было руководить обновленной державой.

К тому же строительством новой столицы на Неве Петр решил задачу укрепления западных рубежей. В древней Москве, как сказано было выше, в 1701 году насчитывалось около семнадцати тысяч дворов. В Санкт-Петербурге уже в 1714 году, согласно переписи, — тридцать четыре тысячи пятьсот дворов. Соответственно, и число жителей в городе на Неве было немалое. Первоначально задуманный как крепость для борьбы со шведами Санкт-Петербург стал крупнейшим городом России, столицей, организующим центром громадного края, куда Петр переселял со всех концов страны людей.