Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству - [169]
В ответ на набег 1586 г. бий Урус объявил мобилизацию всего ногайского ополчения с целью уничтожить крепость, построенную казаками у впадения в Яик реки Илек. Первым к ней подошёл мирза Саид-Ахмед с войсками правого крыла. В течение восьми дней казаки вступали с ногаями в стычки, после чего мирза ушёл обратно. Спустя некоторое время с запада подошёл сам бий Урус с основными силами и осадил крепость. Казаки при помощи самодельных пушек успешно отразили все ногайские штурмы. Надежда Уруса взять крепость измором не оправдалась, поскольку у осаждённых было запасено достаточно продовольствия. Попытка поджечь стены при помощи примета также провалилась из-за внезапно начавшегося ливня. Когда ногаи стали сушиться, казаки устроили вылазку, разгромили войско бия и отогнали в степь его табуны.
К концу 1580-х гг. кампания террора, развязанная против ногаев совместными усилиями русского правительства и вольных казаков, принесла свои плоды. Основные ногайские улусы ушли за Яик, так как «у Волги боятца жити от волских козаков воины»1076, что значительно снизило опасность их набегов на русские украины. Бий Урус вновь признал зависимость от русского царя и обещал «быти в… твоеи государевой воле… где ты, государь, велишь мирзам с нагайскими людми на недруга идти, и им ходити»1077. Урус погиб в 1590 г. во время войны с Казыевым юртом. После его смерти в Ногайской орде возобновилась междоусобица, подстрекаемая русскими властями: «Не осталась в стороне от событий и Россия: ей было выгодно ослабление Орды. Как пишет летопись, Борис Годунов, „слышав в Нагайской орде умножение людем, яко живяху меж собою в совете, он же бояшеся тово, что Астрахани от них быти в тесноте и приходу на Московское государство начая войны, и повеле астраханским воеводам их ссорити. И бысть меж ими война велия, друг друга побиваху, и многи улусы запустеша… и от той войны оскудеша, яко отцы детей своих продоваху в Астрахани“ (ПСРЛ. Т. 14, стр. 52). После кровавой междоусобицы уцелели лишь жалкие остатки когда-то могучего государственного образования. Территория ногаев теперь ограничивалась в основном междуречьем Волги и Яика. Бием стал Иштерек (1600 г.). Зависимость Орды от русских властей усилилась, даже возведение „на княжение“ было проведено в Астрахани по воле царя»1078.
«Была еще одна причина [смуты среди ногаев], которая слабо отражена в ногайско-русской дипломатической переписке, но откровенно формулируется в сочинениях, созданных далеко от Больших Ногаев, в России, и которая заключалась в сознательном провоцировании раздоров между кочевниками русской стороной. Летописи приписывают вину за начало смуты царю Б. Ф. Годунову. Он, зная о многочисленности и сравнительной сплоченности ногаев при Урусе и отчасти при Ураз-Мухаммеде, стал опасаться, что „Астрахани от них быти в тесноте и приходу на Московское государство начая войны“, и поэтому дал астраханским воеводам приказ ссорить заволжских мирз между собой (Новый Летописец)»1079.
Опасения Бориса Годунова полностью подтвердили события Смутного времени: «В течение 1607—1617 гг. наиболее оживленными путями татарских нападений были: Ногайский, Калмиусский и Изюмский шляхи… В те годы не было никакой возможности интересоваться и подсчитывать размеры потерь от татарской войны, как это делалось позднее. Известно, что в 1619 г. из одной только орды Больших ногаев было освобождено до 15 тыс. русских полонянников, которые к тому моменту еще оставались в орде; а сколько их прошло через орду и было продано на восточные рынки в течение десятка лет? Мы не располагаем никакими данными о полоне, захваченном татарами других улусов; мы имеем только общие суждения о массовом уводе полонянников. В татарских улусах царил настоящий ажиотаж: татары ходили на Русь до утомления. В улусы кн. Иштерека стекались восточные купцы из разных стран; впечатление о целых потоках русского полона сохранились на Востоке надолго. Еще в начале 20-х годов дядя бухарского царя спрашивал И. Хохлова, ездившего в Бухару, почему это происходит и „для чего ногаи на государевы городы войною ходят и воюют“ и забирают всякий полон. И. Хохлов объяснял, что происходило это в „смутное и безгосударное время“, когда кн. Иштерек и мурзы кочевали „о себе“ и когда ногаи на Московской украйне „воевали деревни и людей деревенских в полон имали“. В 20-х годах шах Аббас, принимая московских послов, выражал удивление, что в Московском государстве еще остались люди… Никогда впоследствии Русь не подвергалась подобному сплошному грабежу»1080.
После окончания Смуты русские власти берут курс на окончательное уничтожение Ногайской орды: «…Ни воеводы, ни правительство не видели необходимости в единстве Больших Ногаев. Напротив, появление сильной кочевой державы на южных российских рубежах могло воспрепятствовать политическим планам Москвы на Кавказе и в Дешт-и Кипчаке. Постепенно политика, направленная на углубление распрей в Орде, становилась доминирующей. Воеводы и послы старались поссорить бия с Тинмаметевыми, нурадина с Урмаметевыми, а комментируя просьбы доверчивого Иштерека стать посредниками в примирении вконец озлобленных мангытов, в своих посланиях в Посольский приказ откровенно писали: «В миру их твоему государеву делу никоторые прибыли не чаем. А чаем тово толко: они тое свою недружбу меж себя замирят и вперед от них, от нагаи, твоим государевым украинам без воины не быть».
