Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству - [170]

В степи началась череда взаимных набегов, убийств и разорений. Русское правительство и местные власти на Волге злорадно наблюдали за этим тотальным взаимным истреблением и стремились раздувать ненависть мирз друг к другу. Об этом государю откровенно рапортовали воеводы Астрахани А. Хованский и А. Львов. Они просили столичных функционеров не мешать ногаям «тое недружбу свою и до конца совершить». Эти воеводы, «видя к тои их ссоре и недружбе хотенье, наговаривали их и тое их недружбу подкрепляли… и на воину им меж себя поводили». «И мы… видя у них такую многую недружбу, – писали они в Москву, – меж их на обе стороны [с] сорили порознь, таясь от них друг от друга, чтоб та наша ссора была неявна. И недружбу… им подкрепляем всякими обычаи и приводим… х тому, чтоб ту их рознь и воину привести к конечному их разоренью».

Для разжигания распри в противоборствующие лагеря посылались стрелецкие отряды якобы для того, чтобы оказать им помощь против их врагов. Каждая группировка, думая, что расположение царских наместников находится на ее стороне, вела сражения с удвоенной энергией. Однако стрельцы никогда не вмешивались в эти бои, получив приказ лишь демонстрировать видимость военного присутствия, «маня ногаем помочью на обе стороны… чтоб они, видя… государевых людей, болши к бою ссорилися, и на то обнадежась, многую кровь всчали». Конечной целью замысла было максимальное ослабление кочевников и окончательное обращение их, обессиленных, в подданных царя. В Кремле полностью одобряли такую тактику воевод, предписывая им и впредь стравливать ногаев с перспективой приведения их «под высокую руку» Михаила Федоровича…

Однако существовала и другая, не менее серьезная причина [бегства ногаев за Волгу в 1634 г.] – притеснения со стороны астраханцев. Русские и ногаи часто ссорились из-за мест рыбной ловли, стрельцы и посадские люди отбирали у кочевников лошадей и пленников, которые добывались в набегах на Казыев улус. Мирзы жаловались воеводам, пытался привлечь внимание наместников к этим бесчинствам и Посольский приказ («От астороханских людеи чинятца многие обиды и насилства, лошади у них [у ногаев] крадут и насилством отнимают, и робят и жон, и девок крадут, а у вас сыску и управы нет!»), но без видимого успеха. Именно с двадцатилетними унижениями и оскорблениями со стороны русских людей и были во многом связаны как переселение ногаев, так и их упорные отказы вернуться на левый берег: «Мы… отошли от обиды, и от неправды воевоцкие пошли мы, заплакав».

Претензии имелись и к начальникам стрельцов, и к детям боярским, и к служилым людям… Одни вместе с калмыками угоняли лошадей, резали овец и коров, другие избивали плетьми мирз, «чего николи не бывало – с ыных и кожу сбили», третьи захватывали женщин и девушек и «держали их на постеле».

Особое возмущение вызывало поведение воеводы князя А. Н. Трубецкого и его потворство злодеяниям, направленным против ногаев. «Яз… родился и состарился на Волге… и такового… бою над мурзами и над черными улусными людми ни при коих воеводах не видал, как при нынешнем воеводе, князе Алексее Трубецком!», – говорил послу Т. Желябужскому кековат Джан-Мухаммед. Мало того что Трубецкой поощрял бесчинства своих подчиненных, но еще и хвастливо угрожал: «Пашут… хлеб казанские татаровя, и яз… зделаю вас, мурз и черных людей, так жа, как казанские татаровя, – станете и вы хлеб пахать». А указывая на урочище Кровавый Овраг, названное так по одной жестокой битве древности, грозил мирзам: «Опять… тот [о] враг вашею кровью нальетца!»»1081.

В результате внутренних смут, действий русских властей и ударов калмыков Большая Ногайская орда прекратила своё существование в середине 1630-х гг., последний ногайский бий Канай умер в 1638 г. в астраханской тюрьме. Однако оставалась ещё Малая Ногайская орда («Казыев юрт»), предки которой в середине XVI в. переселились с Волги на территорию Крымского ханства и обосновались между Кубанью и Доном. В течение нескольких столетий в составе крымских войск и самостоятельно малые ногаи терзали южные области России своими набегами. Их очередь пришла в 1783 г. после завоевания Россией Крыма. Для решения ногайского вопроса на Кубань был направлен Александр Суворов.

Попытка переселить ногаев в заволжские степи потерпела неудачу: «1 августа племя джембойлуков восстало и устремилось обратно к Кубани. Прижатые подоспевшими войсками к реке, несчастные кочевники подверглись страшному истреблению. В рапорте Суворова князю Потемкину говорится: „Опроверженные и потоптанные бунтовщики бросались мимо брода прямо в глубокую реку с тиноватым грунтом, где были аркибузированы, а задние рублены и колоты. Своих жен, коих из арб забрать не могли, резали с детьми, а забранных детей бросали живых в реку… Множественные из оставшихся живыми вылезали из воды на противном берегу в рубашках и нагие и там нашими на той стороне поражаемы были… Прибывший от места сражения сказывал, что он без счету видел мертвых и не одну тысячу, також и довольно в полону, и г.г. полковники собрали много невинных младенцев, коих питают молоком“. Истребление джембойлуков взволновало все племена и взорвало непрочную постройку якобы дружественных отношений с ногайцами. Несколько мелких русских отрядов были изрублены; 10 тысяч кочевников осадили Ейск, гарнизон которого с трудом отбился»