MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA - [33]

— Это что, запрещённая контрабанда? — спросил я. — А пограничники? А таможня?

— Не контрабанда, а новое вещество, только что синтезированное в СССР, на анализ его надо отдать. Если пограничники спросят, придумай, что-нибудь.

— Что ж я придумаю?

— Не знаю. Скажи, мазь от насморка, привет пограничникам передавай от Ивашкина…

Наш поезд доехал без приключений до Берлина. Там нас ждала пересадка на другой поезд. В нашем распоряжении имелось целых восемь часов! Берлин образца 91–го года носил на себе явные следы разделения на Западный и Восточный. Заброшенная Стена стояла местами почти нетронутая, вокруг неё повсеместно лежал мусор.

— Грязь начала переползать с востока на запад, — философски изрёк Левончик.

Наша тётка из первого отдела покраснела, но смолчала. Заграницей она решила обходиться без мази, чтобы не пугать иностранный народ. Прогулка по восточной части города закончилась знакомством с автомобилем «Трабант».

— Знаете, чего это такое? — крикнул кто-то из нас, показывая на «Траби» пальцем. — Это пластмассовая машинка!

— Наверное, не целиком. Так уж и пластмассовая, — затянули недоверчиво остальные.

Кому-то пришло в голову постучать кулаком по крыше. Вскоре десятки кулаков барабанили по чуду гэдээровской автопромышленности.

— Прекратить! Немедленно! Как вы ведёте себя в капиталистической стране!? — надсмотрщица кричала и топала ногой, лицо её пылало…

В Берлине мне довелось отведать кебаб, я купил его на вокзале «Цоо» за две марки. Помню, как у меня потом жгло в желудке. Вот мы и добрались до первопричины моего гастрита. Несчастный кебаб, хотя бы так, но я пригвоздил тебя к позорному столбу!

Вечером поезд отправился дальше. Ночью я проснулся от того, что Левончик теребил меня за плечо.

— Смотри, смотри!

Я ехал на верхней полке. Взглянул в окно и не поверил глазам. В чёрном небе висела светящаяся пирамида.

— НЛО? — я тёр глаза. Пирамида была огромной, потом исчезла.

Левончик и Каренчик смеялись:

— Испугался?

— Что это летело там? Вы тоже видели?

— Небоскрёб это был, крыша у него такая, — просветили меня армяне.

Поезд вдруг встал, я выглянул в окошко, на платформе имелась надпись «Франкфурт-на- Майне». Мне захотелось ещё раз увидеть светящуюся пирамиду, но во Франкфурте поезд стоял так долго, что, не дождавшись отправления, я уснул… Мне не дано было знать своего будущего, но есть такие отрезки времени, когда предчувствие заменяет знание и становится знанием… Этот НЛО появился в моём окне с явной, определённой целью. Впоследствии у меня возникла мысль, что тогда я получил с небес тайный знак судьбы…

Я приехал в Швейцарию и довёз заветную баночку, меня не досматривали на границе. Поэтому и приветов таможне от имени командира я не передавал. Задание, порученное мне Андреем, выполнил. Время в Базеле летело незаметно, наши хозяева старались, как могли. А мы отдыхали, как умели. В просторном доме вместе со мной поселили декана одного из факультетов института. Поначалу наши хозяева относились к Фёдору Фёдоровичу Каменецкому, так звали декана, с большим пиететом. Они думали, что это засекреченный русский профессор или что-то в этом духе. Сей учёный муж держал себя с достоинством, военных секретов не выдавал. Со мной разговаривал дружески и часто пользовался моими знаниями английского языка, коими сам не обладал. К сожалению, я стал свидетелем падения авторитета советской науки в глазах гостеприимных швейцарцев. Фёдор Фёдорович в первые же дни совершил в Базеле два открытия: он, во-первых, нашёл в своей комнате видеомагнитофон, во-вторых, купил где-то кассету с порнофильмом. Объединив чудо техники с продукцией киноиндустрии, Каменецкий устроил в своей комнате просмотр и получил, очевидно, огромное эстетическое удовольствие.

На покупке кассеты скудные денежные запасы Каменецкого исчерпались. Теперь Фёдор Фёдорович обращался через переводчика в моём лице к швейцарской стороне с просьбой найти где-нибудь новые видеоленты для художественного ознакомления. Не умея отказать коллеге в такой необычной просьбе, базельский университет изыскивал всё новые фильмы, которые Каменецкий просматривал ночами. Говоря языком физики, Каменецкий в Базеле оказался в исчезающем на бесконечности силовом поле. Ничто его больше не держало, поэтому значения его функции энергии ушли в отрицательную область.

Кардашка вёл себя тихо и обходил нас с Кареном по большой дуге. С собой в Швейцарию Кардашка привёз целый мешок юбилейных советских рублей с изображением головы Ленина. Если кто-то не помнит, выпущен был рубль к столетию Ильича, под его головой стояли даты 1870–1970. Эти рубли забрасывались Кардашкой в обменный автомат на вокзале города Базеля. Автомат предназначался для размена крупных монет на монеты мелкого достоинства. По размеру и весу был ленинский рубль полностью эквивалентен совсем другой монетке, пятифранковой швейцарской. Рубли с Лениным автомат глотал, обогащая Кардашку за счёт швейцарских налогоплательщиков.

— Это ж рубль он конвертировал! Конвертируемый рубль! Ура, сбылась моя мечта! — кричал Левончик. — Вот молодец! И курс какой хороший. За один деревянный дают пять франков! Я в следующий раз вагон советских рублей сюда привезу!