Москва - [7]

– Догадываюсь, – усмехнулся Трепалов, по-прежнему не сводя с меня глаз.

Появился секретарь с подносом, на котором стоял большой жестяной чайник и три алюминиевых кружки[1], вместо сахара или сахарина на бумажке лежали несколько слипшихся леденцов.

Да… небогато питаются наши чекисты.

Ловко разлив содержимое чайника по кружкам, секретарь удалился так же тихо, как и вошёл.

– Угощайтесь, товарищи, – произнёс Феликс Эдмундович.

К счастью, в кружке всё-таки был чай, причём нормальный, не морковный или того хуже – обычный кипяток. Да и мятные леденцы тоже оказались вполне ничего.

На минуту установилось молчание. Если Дзержинский пил быстро большими глотками, Александр Максимович отпивал по чуть-чуть и явно смаковал напиток. К леденцам он не прикоснулся.

– Как вам ваша должность – заместителя начальника экономического управления ГПУ, товарищ Трепалов? – спросил вдруг рыцарь революции.

Трепалов поморщился.

– Что, задел за больное? – понимающе кивнул Дзержинский.

– К сожалению, товарищ Дзержинский, – вздохнул тот. – Я, конечно, понимаю, что это важный фронт работ, и наводить там порядок нужно, но… Не моё это, товарищ нарком внутренних дел. Устал я от бумаг, хочется снова с людьми поработать. Чтобы как прежде – в поле выйти, увидеть противника в лицо, – мечтательно протянул он.

Я не смог сдержать улыбки. Поневоле вспомнился персонаж, сыгранный Шакуровым в нашем советском истерне «Свой среди чужих, чужой среди своих», его взрыв эмоций: «Вот она, моя бумажная могила! Зарыли! Закопали славного бойца кавалериста!»

Разумеется, в словах Трепалов не было такой отчётливой экзальтации, всё произнеслось намного спокойней, кино – это кино, там без африканских страстей привлечь зрителя сложно, в реальней жизни всё не настолько бурно. Но… глядя на его лицо, я понимал, какие сложные чувства обуревают сейчас Александра Максимовича. Как ему плохо на бумажной работе, как тянет его помахать шашкой и как хочется заниматься делом, привычным мужским делом…

– Но, если партия считает, что я нужен именно здесь, буду терпеть, Феликс Эдмундович. Скрипеть зубами, но терпеть.

– Не надо скрипеть зубами, – тихо сказал Дзержинский. – Я понимаю, что вы, товарищ Трепалов, справитесь с любым заданием партии, даже с этим. Но что, если я предложу вам вернуться к тому, с чего вы начинали?

– Предлагаете опять возглавить МУР? – удивился Александр Михайлович.

– Тепло, но ещё не горячо, товарищ Трепалов. Милиция и уголовный розыск многое делают, чтобы искоренить преступность в стране. Мы уже можем говорить о некоторых успехах в этом непростом деле. Это, конечно, хорошо, однако почивать на лаврах ещё рано. Да, ловить обычных преступников потихоньку научились, как и громить целые банды. Но, к сожалению, опыта и профессионализма у наших с вами товарищей бывает недостаточно, особенно для случаев, которые мы называем нерядовыми. Мы не можем себе позволить такую роскошь – оставить преступление без наказания. Это не по нашему, не по-советски. Поэтому я принял решение: создать при наркомате внутренних дел особую летучую оперативно-розыскную бригаду, которая будет заниматься теми самыми нетривиальными преступлениями. Задача этой бригады – помогать и направлять товарищей на местах, которые в силу определённых обстоятельств не справляются с раскрытием. Почему не справляются? – задал вопрос Дзержинский и сам же ответил на него:

– Где-то по причине нехватки опыта. Где-то – и я не исключаю, что таких случаев до сих пор будет много, – из-за явного саботажа. Работа будет интересной, работы будет много, причём не только в Москве, а по всей России. Подчиняется эта бригада непосредственно наркому внутренних дел. Вам, товарищ Быстров, я предлагаю стать оперативным сотрудником бригады. А вас, товарищ Трепалов, прошу (именно прошу, а не приказываю) возглавить её. Времени на раздумья нет, товарищи. Прошу ответить прямо сейчас.

– Я готов, – непроизвольно вырвалось у меня.

Дзержинский одобрительно кивнул, перевёл взгляд на Трепалова.

Тот весь подобрался, даже поправил узелок галстука.

– Не имею права отказаться, товарищ народный комиссар внутренних дел. И не хочу, – весело добавил он.

– Я так и думал, – облегчённо выдохнул Дзержинский.

– Только у меня вопрос, – заговорил Трепалов.

– Уверен, что не один, – усмехнулся Феликс Эдмундович. – Задавайте, конечно, товарищ Трепалов.

– В бригаде будут всего двое: я и товарищ Быстров?

Дзержинский отрицательно покачал головой.

– Мы, в комиссариате внутренних дел, не настолько наивны, чтобы предполагать, что столь малочисленная бригада будет способна справиться с теми задачами, что на неё возлагают. Предлагаю вам, товарищ Трепалов, подумать над будущим штатным расписанием. Вы сами определите будущую численность бригады. Но, кое о ком мы заранее подумали. Завтра из Петрограда прибудет товарищ Бодунов. Уверен, он окажется ценным сотрудником.

– Иван Васильевич? – радостно вскинулся я.

Феликс Эдмундович спросил с удивлением:

– Да, Иван Васильевич Бодунов. Вы с ним знакомы, товарищ Быстров?

– Знаком, – подтвердил я. – Довелось не так давно пересечься. Вместе брали одного субчика.

– Взяли?