Москва - [48]

– Быстров Георгий.

– Чем помочь, Георгий? – без особого энтузиазма спросил муровец.

– Я по делу Евстафьевой к тебе. Хочу, чтобы ты скатался со мной, показал. Где и при каких обстоятельствах её нашли.

Лицо Панкратова скривилось.

– Ты материалы почитай. Там всё написано.

– Ну, одно дело прочитать, а другое – увидеть своими глазами. Покажешь?

– Хрен с тобой. Покажу, – вздохнул оперативник. – Когда планируешь ехать?

– Да как тебе удобно, – начал я.

Николай расслабился, но тут я его добил:

– Да вот прям щаз!

– Слушай, Георгий, давай потом, а? У меня дел ну вот просто по горло! Как белка в колесе кручусь!

Я отрицательно покачал головой.

– Сейчас, Коля. Именно сейчас.

– Ладно, – смирился с неизбежным он. – Как добираться хочешь? У нас со служебным транспортом дело плохо, а на трамвае ты туда не доберёшься. Надо на пригородном поезде ехать.

– Так на нём и поедем, – улыбнулся я. – Ты, главное, начальство предупреди.

– Вот начальство-то как раз и даст мне по шапке, что от своих дел ради тебя отвлекаюсь.

– Ну вы ж на нас это убийство скинули, не грех и посодействовать хотя бы из чувства благодарности, – заметил я.

– Всё, уел. Сейчас, доложусь субинспектору и двинем с тобой в Кучино. Обратно хорошо если вечером вернёмся, – предупредил муровец.

Меня это не смущало.

– Вечером так вечером.

Мы отправились на вокзал. При виде бесконечной толпы народа ещё на подступах к зданию, возникало впечатление, что сюда устремилась вся Москва. Людей были тысячи.

Публика выглядела пёстрой и разношёрстной: селяне, по своим делам наведывавшиеся в столицу, многочисленные мешочники, большое количество мужчин в форме, семьи с большим багажом, занимавшим кучу места. И вся эта прорва переговаривалась, ругалась, выясняла отношения, хохотала. Плакали дети, хватались за грудки подвыпившие граждане, красноармейцы заигрывали с разряженными девицами, чей род деятельности не вызывал у меня никаких сомнений. Вокзалы всегда были скопищем проституток всех мастей.

То тут, то там сновали юркие и грязные беспризорники, у которых даже был свой «бизнес» по обслуживанию пассажиров: львиная доля багажа переносилась на спинах этих чумазых пацанов.

Николай скривился.

– Сущий Вавилон! Георгий, берегись – затопчут. Поезд, похоже, будем брать с боем: в давке и толчее. Хорошо, если влезем. Про то, чтобы сидеть – даже не заикаюсь.

Я понимающе кивнул. Такого столпотворения мне давненько не приходилось наблюдать.

– Да уж, народа хватает.

– То ли ещё будет, когда подадут поезд! И да, смотри, чтобы в давке с тебя последние штаны не сняли: тут такие спецы по чужим карманам работают – обнесут и глазом моргнуть не успеешь.

– Что, даже милиционера?

Он усмехнулся.

– Ну, железнодорожную милицию и отделы угрозыска упразднили. А тех, кто на вокзалах дежурит, здешние урки как облупленных знают и никогда не тронут. Мы же для этого брата пока не примелькались, и это скорее хорошо, чем плохо. Так что следи за карманами и не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Есть следить за карманами, – ухмыльнулся я.

Николай не врал, когда обещал настоящее светопреставление, когда объявят посадку на поезд.

Началось хаотическое движение. Людская масса хлынула на перрон, сметая контролёров и немногочисленную охрану. Нас сжало со всех сторон, потащило вперёд. Давка была ещё та, хорошо, хоть упасть в такой толчее не представлялось возможным. Всё, что оставалось делать, смириться и покорно ждать, когда поток вынесет к вагонам, что собственно и произошло.

Картина до боли знакомая по моей молодости, да и потом, пока не купил машину, порой приходилось добираться до места с аналогичными приключениями.

Пока паровоз шипел, обдавая округу клубами пара, народ загружался в состав всеми доступными способами: большинство попадало через дверь, но хватало и таких, особенно помоложе и побойчей, что умудрялись протискиваться сквозь окна.

Даже не верилось, что лет через семь на московской «чугунке» испытывать первые электрички, хотя первыми, если не ошибаюсь, они пойдут где-то под Баку, где произведут неизгладимые впечатления на Маяковского.

Несколько минут, и мы с Николаем оказались в вагоне, а вокруг нас кипела и бурлила жизнь. Кто успел – захватил полки, кому, вроде нас, повезло меньше – остался на ногах.

– Так всё равно лучше, чем добираться до Кучино на одиннадцатом номере, – пошутил муровец.

Под трамваем номер одиннадцать, подразумевалось идти пешком.

– И далеко ехать?

– Как пойдёт, – неопределённо пожал плечами напарник. – Если на станциях долго стоять не будем, то часа полтора.

– Полтора так полтора, – безмятежно согласился я.

С каждой новой станцией вагон стал постепенно пустеть, появились свободные места.

Пассажиров до Кучино хватало, на перроне станции вышли не только мы одни, и оказались на маленькой базарной площади.

– Ты как – пуговицы не растерял? – спросил Николай.

– Да вроде жив-здоров и всё на месте, – сказал я, похлопав себя по карманам.

– Ну тогда хорошо. А то у моего кореша вот таким макаром наган в поезде тиснули. Такое тогда завертелось – чуть под трибунал не попал.

– Шпалер тоже при мне, – заверил я. – Куда теперь?

– Сейчас, семечек куплю и покажу, – сказал муровец. – Любишь семечки лузгать?