– То есть свидетелей вы не нашли?
– Не нашли, да и какие тут могут быть свидетели? Ни местные, ни городские сюда не суются – делать им тут нечего. Сторожа нет… Если бы не пацаны, никто бы эту Евстафьеву ещё долго бы не нашёл.
– Собачек использовали?
– Использовали, только до того, как сюда приехал вожатый, тут так натоптали, что собака след не взяла. Даже не знаю, чего ты тут увидеть ожидал…
– Я и сам пока не знаю, – признался я и огляделся. – Давай здания, что от фабрики остались, осмотрим. Может, там что найдём…
– И охота тебе, Георгий, всякой ерундой заниматься. Думаешь, мы там не ползали? Ещё как ползали, причём на корячках. Ничего ты там не найдёшь! – заверил Панкратов.
– Вот и проверим, – сказал я, получив в ответ недовольный взгляд Николая.
Поняв, что спорить со мной бесполезно, он устало вздохнул и вслед за мной пошагал к ближайшему строению.
– Погоди, – остановил я его. – Давай для скорости: ты осматриваешь дома справа, я беру на себя здания слева.
– Идёт! – согласился Николай.
Поскольку двери в строениях отсутствовали в принципе: их скорее всего изъяли для личных нужд хозяйственные жители окрестных деревень, с проникновением внутрь проблем не возникло. Скоро под ногами захрустела кирпичная крошка, а в рот набилась вездесущая пыль, которой тут было просто невообразимое количество.
Она же и помогала мне искать следы. Да, чувствовалось, что тут действительно устраивали осмотр по всем правилам, не халтурили, как это бывает порой. Но я упорно, шаг за шагом продолжал исследовать все уголки и закутки.
Шло время, но пока что ничего интересного обнаружить не получалось. Если бы не пресловутое упрямство и принцип доводить начатое до конца, я бы давно всё бросил и поехал назад, в город. Но, закусив губу, я продолжил поиски и где-то черед пару часов в очередной раз убедился в справедливости поговорки, что кто ищет, тот всегда найдёт.
Это был третий, верхний этаж стремительно дряхлеющего здания. Такое обычно происходит, когда дом покидают люди: словно чувствуя свою ненужность, он начинает разрушаться.
Страшно подумать, сколько понадобится сил и труда, чтобы заново запустить это производство и вернуть цеха к жизни. Иной раз проще и дешевле построить заново.
Я подошёл к окну, вернее к тому, что раньше им было, и бросил взгляд на улицу.
Отсюда практически идеально просматривалась яма, в которой заживо закопали женщину. А ещё здесь находилась чья-то лёжка: дырявый, изъеденный мышами тюфяк, ветхое одеяло и наволочка, набитая перепревшей соломой. Лёжка не заброшенная, о чём свидетельствовали вполне себе свежие экскременты в углу. Где живём, там и гадим.
Вонь стояла жуткая, я даже пожалел, что туда сунулся, когда играл в великого следопыта.
Абориген приходил сюда не только, чтобы ночевать, он ещё и жил здесь: спал, ел, справлял естественные надобности. Даже пытался устроить какой-то быт.
Вместо стола – деревянный ящик, укрытый пожелтевшей газетой. На ней рассыпаны окаменевшие хлебные крошки и рыбья чешуя.
Сам номер показался мне знакомым… Скажу больше, это был номер «Правды», а в нём статья обо мне и даже фотография. Вот же проныра этот Кольцов, я ведь нарочно не хотел фотографироваться для этого очерка, а он где-то мой снимок раздобыл.
Хорошо ещё, что качество так себе, что-то вроде фотопортрета со слов свидетелей, опознать можно, но с большим трудом.
Я стряхнул с газеты мусор и бегло пробежался по тексту глазами. А ничего так написано, бодренько, с юмором. Понятно, что без преувеличения не обошлось, так на то и пресса, чтобы привирать. Кому нужны истории, правдивые на все сто?
Вот только самого обитателя на месте не оказалось.
Похоже, после обнаружения тела Евстафьевой, милиция сюда так и не заглянула. Во всяком случае, в отчётах ничего не было об этой лёжке, и я догадываюсь почему: пока поднимался на третий этаж, где она находилась, пол подо мной чуть не провалился, а я едва не сыграл вниз.
Кто-то в итоге решил не рисковать и схалтурил. Такое в нашей работе тоже не редкость, увы.
Прямо возле тюфяка валялся солдатский сидор. Я развязал тесёмку и принялся копаться в его содержимом.
Так, что тут у нас?
Ничего интересного: тряпки которые когда-то были предметами гардероба – разномастные, собранные с бора по сосенке, включая женский платок, кусок мыла, кисет с махоркой, спички и, к моему удивлению, тонкая книжка: дореволюционное издание о приключениях русского сыщика Ивана Путилина, написанное неким Романом Добрым – судя по всему, чей-то авторский псевдоним. Обложка потрёпанная, страницы засаленные и захватанные, внизу каждой грязные пятна – томик читали, перелистывая обслюнявленным пальцем. Я ощутил что-то вроде умиления: мои бабушка и дедушка поступали ровным счётом также.
Похоже, книжка имела какую-то ценность для хозяина, иначе бы её давно пустили на самокрутки.
Пора делиться находкой. Эх, в которой раз жалею, что нет ни раций, ни сотовых телефонов, когда они так нужны.
Высунувшись в оконный проём, я негромко позвал напарника:
– Николай!
Мне повезло, он услышал и показался из дома напротив.
– Чего? Нашёл что-то?
– Нашёл, – довольно произнёс я. – Давай ко мне, только под ноги смотри: лестница того гляди развалится.
