Москва - [38]

Я взял в оборот двух молодчиков, которые его охраняли.

Выяснилось, что они приходятся племянниками Науму Израилевичу. Такой вот семейный подряд.

– Так, граждане – будущие уголовнички, – насел на них я. – Надеюсь, вы уже поняли, что влипли в серьёзные неприятности, напав на сотрудника уголовного розыска?

– Но вы же не представились? – хмуро бросил один из них.

– А когда я бы мог это сделать, если вы сразу накинулись на меня и стали душить? – удивился я. – В общем, влипли вы как кур в ощип. Даже не знаю, сколько на каждого вам дадут. А если выяснится, что вы мало того, что помогали вашему дядюшке кидать людей, так ещё и убили Крюкову, отрубив голову… Тогда я вам совсем не завидую, парни!

Я не был уверен, знают ли сейчас термин «кидание» в уголовном мире, но оба племяша поняли меня правильно.

– Слушай, начальник, – вкрадчивым тоном заговорил тот, что постарше.

– Так я вас и слушаю… – перебил его я.

– В общем, что там у дяди с этой бабой было – мы не знаем. Это их личные дела, и мы туда не лезем.

– Ну, а мне то с того какая радость? – усмехнулся я.

– Ты погоди, начальник! Скажи, когда бабу жизни лишили?

– Точной даты установить не получилось. Тело обезглавили и бросили в мешке в реку. Но в последний раз живой Серафиму Крюкову видели две недели назад, когда она писала заявление на отпуск.

– Тогда мы здесь точно не при делах, начальник, – обрадовался племяш.

– Это почему же?

– Мы на месяц к родне уезжали в Житомир. Все втроём, с дядей. Вернулись только позавчера. Так что если кто и спровадил девку на тот свет – точно не мы, – заулыбался собеседник.

Я задумался. По всему было похоже, что парень не врёт, но полагаться лишь на его слова не стоило.

– Пока что для меня это звук и только, – сказал я. – Надо проверять ваше алиби, запрашивать товарищей в Житомире. Сами понимаете, одним днём тут не обернёшься. Так что на время проверки придётся вам у нас погостить в уголовном розыске.

– А насчёт нападения что?

– Что – что?! Дадите признательные показания на дядю, забудем нападение, как страшный сон.

– Не-а, – замотал кучерявой башкой племяш.

– Что – не-а?!

– Не по-людски это как-то, дядю родного закладывать… Нехорошо!

– А ни в чём неповинную женщину подставлять – это по-людски? – нахмурился я. – Она, конечно, заявления на вашего дядю уже не напишет, но мы этого так просто не оставим!

– Что тогда дяде будет?

– Суд решит, – честно сказал я. – Скорее всего, отделается ваш дядя лёгким испугом: штраф или условный срок. В общем, ничего серьёзного.

Парни повеселели.

– Замётано, начальник. Только ты своё обещание не забудь!

– Слово милиционера, – пообещал я.

Вечером, в «конторе» Трепалов снова внимательно выслушивал мой доклад, недовольно покачивая головой.

– Опять пустышку тянешь, Георгий!

Я только развёл руками.

– Так получается, товарищ начальник. Не думал, что дело окажется таким непростым.

– Ты помнишь, что тебе всего два дня осталось? – вперил он в меня взгляд.

– Так точно, помню.

– Молодец, что помнишь. Гельман, конечно, тот ещё фрукт, но я не сомневаюсь, что Житомир нам подтвердит его алиби.

– Да я тоже парней приказал задержать чисто для подстраховки. Ну и пусть дядю своего сдают с потрохами на радость фининспекторам.

Обычно с работы мы возвращались вместе с Трепаловым, всё-таки нам было по пути, но сегодня он задержался по своим делам, и я потопал домой в одиночку.

Шёл пешком. Давно уже заметил, что пешие прогулки помогают сконцентрироваться на мыслях и найти, если не решение, то хотя бы какой-то план.

Одна версия отпала, значит, нужно искать другую. Будь она замужем, давно бы тряс её благоверного: по статистике именно в ближнем круге надо искать убийц.

Темнело быстро, ещё немного, и Москва погрузится в ночную черноту, в которой ночные фонари были редкими островками света. Я сам не заметил, как ускорил шаг и стал внимательно вслушиваться во все звуки.

Пока ничего подозрительного не наблюдалось. Навстречу шла подвыпившая компания молодых ребят, но мы разошлись с ними тихо-мирно. Потом попался милицейский патруль, дотошно проверивший мои документы.

Ещё через пару кварталов улица совершенно опустела: в такое время выходить из дома довольно опасно, и мирные обыватели знали это лучше других.

Внезапно я услышал какой-то шум и пыхтение в подворотне, потом кто-то вскрикнул. Голос был определённо женский, и он звал на помощь.

Я вздрогнул. На самом деле, это могло быть чем угодно – например, западнёй для прохожего. Достаточно было выманить его в переулок и тогда всё… делай с ним что хочешь: убивай или грабь.

Я замер, крик о помощи повторился.

Выбора у меня не оставалось. Как ни крути, но я мент, а нормальный мент не может пройти мимо, даже если это слишком рискованно.

Вытащив наган из кобуры, я решительно направился к подворотне. В голове рефреном вертелась одна фраза: «Будь, что будет, и делай, что должно».

Пути назад уже не было.

Глава 17

Заваливаться с криком «Не бойся, Маша, я Дубровский» в мои планы не входило, как и громогласно объявлять себя сотрудником уголовного розыска с демонстрацией служебного удостоверения. Мне звание героя, врученное посмертно, без надобности.

Действовать предстояло тихой сапой, и я крался тихо, словно кошка, стараясь ничем не выдать своего присутствия.