Москва - [21]

Мы сокрушённо кивнули. Насколько я помню, на его совести было больше тридцати жертв. Возможно, взяв его на год раньше, нам удалось спасти с десяток человек. Вроде бы можно радоваться, но внутри всё равно грустно… Эх, если бы я оказался в Москве пораньше, глядишь, удалось бы прервать кровавый путь Комарова в самом начале…

Но нельзя объять необъятное и быть одновременно везде.

– Как я уже сказал, в совершённых преступлениях он не отпирается и пусть, как выяснилось: на его совести есть и убитая женщина – сестра одной из его жертв, которая стала случайной свидетельницей, та неопознанная, что была выловлена на набережной, убита не им. В общем, всё, как мы и предполагали. Поэтому тебе, Быстров, все карты в руки – хоть всю Москву переверни, однако найди злодея. Ты это дело начал, тебе им и заниматься до победного конца.

– Есть найти злодея! – отрапортовал я.

– Ну, а для товарищей Буданова и Бахматова, который теперь уже не просто прикомандирован к нашему отделу, а стал полноправным участником, у меня другое поручение…

Банкета и иных торжественных событий в честь нашего первого крещения, увы, не предполагалось.

Я договорился о встрече с экспертом, производившим вскрытие, оно должно было происходить в морге. Часа полтора в моём распоряжении имелось, поэтому, когда Ваня Буданов предложил сходить всей компанией на обед в столовку, я согласился без колебаний.

Туда мы отправились втроём, Трепалова, как всегда, дёрнули телефонным звонком на очередное суперважное совещание, по итогом которого, наверняка, отдел озадачат очередным срочным поручением – тут к гадалке не ходи.

Конечно, я – не патологоанатом, который одновременно производит вскрытие и жуёт пирожок, но успел за годы службы обзавестись крепким желудком и в компании холодных трупов чувствовал себя достаточно спокойно. Кто-то назовёт это профдеформацией, но иначе, увы, нормально выполнять свою работу не получится. А я любил своё ремесло и не променял бы его ни за какие коврижки.

Тем более, мертвецы – отнюдь не те, кого надо бояться. Гораздо опасней живые, так что ел я с аппетитом, не забивая голову чепухой.

Благо еда оказалась вполне сносной, даже масло, на котором её готовили, было не «машинное». В нашей ментовской столовке из моего прежнего мира, я не раз вставал из-за стола с сильной изжогой и дошёл до того, что стал таскать с собой приготовленные дома завтраки и обеды. Мы разогревали их на купленной вскладчину микроволновке.

Пока я набивал живот, Лёня Бахматов внезапно произнёс:

– Парни, а вы знаете, как нас теперь в МУРе называют?

– Как? – оторвал взгляд от тарелки Иван.

– Три Бэ!

– В смысле? – не понял я.

– Ну: ТРепалов, Быстров, Буданов, Бахматов. По первым буквам Три Бэ.

– Точно! – прикинул я.

Действительно, по какому-то причудливому зигзагу судьбы, фамилии всех трёх оперов назывались на одну букву. Прикольно, но в жизни бывали совпадения и похлеще. Когда я учился в институте, у нас в группе были три Дмитрия Николаевича Смирнова. И, что у ребят, что у преподавателей, по из-за этого был вечный геморрой.

– Ну Три Бэ, так Три Бэ… – протянул я. – Только, надеюсь, народа к нам больше подтянут, а то делами закидали по горло, а кадровый вопрос не закрыли.

Все закивали. Что есть, то есть – наша сверхпопулярность и наши реальные возможности слишком контрастировали. Хотя, что уж греха таить, приятно когда тебя считают спецом экстракласса, способным разрулить любую проблему.

После обеда все разбежались по своим делам, а я, как и планировалось, дунул в судмедэкспертизу, для скорости прокатившись на трамвайчике.

Здесь было холодно и неуютно, хотя помещение, куда меня провели, ничем не выделялось от обычного: тесный кабинет с письменным столом и парой обшарпанных стульев.

Я сразу узнал эксперта, который приезжал тогда к набережной. Он тоже вспомнил меня и склонил голову в знак приветствия.

– Мы с вами договаривались насчёт встречи, – начал я.

– Да-да, вы звонили… Даже не знаю, чем ещё мог бы вам помочь! – развёл руками эксперт.

Вид у него был чрезвычайно усталый. Мне было даже не удобно, что пришлось отрывать от работы столь занятого человека.

– Я всё в отчёте написал, – продолжил он.

– Да, спасибо! Я ваш отчёт читал, разумеется. Там всё очень подробно и в деталях, – заговорил я. – Просто надо уточнить некоторые моменты…

– Хорошо, – обречённо выдохнул он. – Спрашивайте. Чем могу – помогу.

– Вы написала, что убитой была девушка в возрасте восемнадцати-двадцати лет. Она вела регулярную половую жизнь, но никогда прежде не рожала.

– Замужем?

– Кольца найти не удалось, но характерный след на безымянном пальце имеется – на момент убийства она состояла в браке.

– Что-то ещё?

– Про возраст я вам сказал… Довольно стройная, я бы даже сказал – миниатюрная, брюнетка, с длинными волосами.

– Как вам удалось это выяснить, ведь головы не было? – удивился я.

– То, что она брюнетка с длинными волосами? – эксперт фыркнул. – Проще простого: на останках нашли несколько тёмных волосков: многие из них оказались длиннее тридцати сантиметров, а длина одного – пятьдесят три. Кроме того… – эксперт помялся, – удалось найти ещё и рыжий волос, но я склонен считать, что он, скорее всего, принадлежит убийце, поскольку, как я сказал – тёмных волос было много, а рыжий – только один.