Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942) - [112]

"Мне часто задают вопрос: "Где был Сталин во время битвы под Москвой? — читаем в воспоминаниях Г. К. Жукова. — Сталин был в Москве, организуя силы и средства для разгрома врага под Москвой. Надо отдать ему должное, он, опираясь на Государственный Комитет Обороны, членов Ставки и творческий коллектив руководящего состава наркоматов, проделал большую работу по организации стратегических резервов и материально-технических средств, необходимых для вооруженной борьбы. Своей жесткой требовательностью он добивался, можно сказать, почти невозможного. В период битвы под Москвой он был весьма внимателен к советам, но, к сожалению, иногда принимал решения, не отвечающие обстановке. Так было с выводом в резерв 1-й ударной армии, с развертыванием наступления всех фронтов…

16 и 17 января войска правого крыла фронта при содействии партизанских отрядов заняли Лотошино, Шаховскую и перерезали железную дорогу Москва — Ржев. Казалось бы, именно здесь следовало наращивать силы для развития успеха. Но получилось иначе.

19 января поступил приказ Верховного Главнокомандующего вывести из боя 1-ю ударную армию в резерв Ставки. Мы с В. Д. Соколовским обратились в Генштаб с просьбой оставить у нас 1-ю ударную армию. Ответ был один — таков приказ Верховного.

Звоню лично И. В. Сталину.

Объясняю, что вывод этой армии приведет к ослаблению ударной группировки.

В ответ слышу:

— Выводите без всяких разговоров. У вас войск много, посчитайте, сколько у вас армий.

Пробую возразить:

— Товарищ Верховный Главнокомандующий, фронт у нас очень широк, на всех направлениях идут ожесточенные бои, исключающие возможность перегруппировок. Прошу до завершения начатого наступления не выводить 1-ю ударную армию из состава правого крыла Западного фронта, не ослаблять на этом участке нажим на врага.

Вместо ответа И. В. Сталин бросил трубку. Переговоры с Б. М. Шапошниковым по этому поводу также ни к чему не привели.

— Голубчик, — сказал Б. М. Шапошников, — ничего не могу сделать, это личное решение Верховного".

"Были в деятельности Сталина того времени и просчеты, причем иногда серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен, самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной. Он мало опирался на Генеральный штаб, далеко недостаточно использовал знания и опыт его работников…" (А. М. Василевский).

А ведь 1-я ударная армия весьма успешно действовала северо-западнее Москвы, у противника там не было готовых оборонительных рубежей.

К сожалению, Западный фронт испытывал тогда нужду в вооружении, а еще острее — в боеприпасах. На некоторых батареях доходили до голодной нормы: 1–2 выстрела на орудие в сутки. Наступательные возможности фронта были истощены.

"Критически оценивая сейчас эти события 1942 года, считаю, что нами в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы. Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника. "Орешек" там оказался более крепким, чем мы предполагали" (Г. К. Жуков).

Противнику удалось надолго стабилизировать линию фронта. Ржев освободили лишь 3 марта, а Вязьму — 12 марта 1943 года. Всего 226 километров отделяют Москву от Вязьмы. Но километры эти оказались мучительно длинными, и для того, чтобы их преодолеть, понадобилось без малого полтора года. Эта дорога длиной в полтора года потребовала немало жертв…

Темп продвижения на запад замедлился, поредевшие полки не пополнялись, орудия, минометы и пулеметы пребывали на голодном пайке. Противнику удалось укрепить оборону, его противодействие усилилось.

Тяжелая обстановка сложилась в бою западнее Можайска у деревни Иванихи. Комдив Полосухин приказал водителю "газика" подъехать поближе к передовым позициям, чтобы уточнить обстановку, организовать отпор. "Газик" остановился в редком березняке. Полосухин разгадал: немцы в густой соседней роще сосредоточили силы для встречного удара.

Не отрывая глаз от бинокля, Полосухин что-то скомандовал, но фраза оборвалась на полуслове — он безжизненно опустился на землю, припорошенную снегом. Пуля немецкого снайпера пробила нагрудный карман, удостоверение личности и попала в сердце…

События лета 1942 года не позволили нам сосредоточить крупные силы на Западном фронте — немцы рвались на Кавказ, в Крым и к Волге, к Сталинграду. Видимо, наши главные ресурсы направлялись на другие фронты, "болевых точек" в то тяжелое лето было предостаточно.

Неуважительно к истории было бы преуменьшать военный потенциал и силу противника в 1942 году. Но всегда будем помнить, что именно "в белоснежных полях под Москвой" начался перелом в ходе войны, в подмосковных сугробах Красная Армия захоронила гитлеровскую идею блицкрига, именно здесь начался закат фашистской империи.

Воины Красной Армии защищали не только столицу первого в мире Советского государства, "где жил и где не умер Ленин", не только колыбель и святыню национальной культуры, но и надежду всех антифашистов мира, всех угнетенных.

В самые критические дни из Москвы доносились по радио голоса Мориса Тореза, Георгия Димитрова, Пальмиро Тольятти, Долорес Ибаррури, Вильгельма Пика. Радиопередача "Говорит Западный фронт" была обращена к патриотам многих стран, к участникам движения Сопротивления, к партизанам, ко всем, кто вынужденно работал на немецкой каторге, к узникам концлагерей.