Московское воскресенье - [112]

— Контакт!

— От винта! — крикнула летчица.

Федотова отбежала. Летчица включила зажигание. Мотор заработал, и чистый звук его говорил, что он хорошо отрегулирован и рвется в черную стихию.

Темная, мягкая ночь. Глаза штурмана отчетливо различают отблеск воды в речушках и каналах. Увидав озеро, исходный ориентир, Катя перевела взгляд на карту, сверила маршрут:

— Так вести.

Откинувшись в кабине, посмотрела на дрожащие звезды. Им-то чего дрожать? До них снаряды не долетят. На душе у Кати спокойно. Наконец-то они по-настоящему работают. С того дня как разгромили немцев под Владикавказом, она чувствовала себя другим человеком. Сразу выросла. Теперь каждый день приносил им удачи, а удачи порождают гордость и уверенность в себе. Не легко они прожили эти два года. Они защищают Родину. Этой радостью ей хотелось поделиться с близкими, с друзьями по университету. Уже давно она не отвечала на их письма. Слишком обидно было читать один и тот же вопрос: до каких же пор будет отступление? Катя не отвечала им, пока не подготовила ответ. Теперь можно написать и маме и друзьям в университет, как важно быть терпеливым, уметь ждать и верить в победу.

Звезды весело подмигивают Кате. В такие вот ласковые ночи всегда приходит удача. Вот уже виднеется темным квадратом пункт Львовский. Штурман отмечает его на карте, самолет ложится на боевой курс. Темным пятном выделяется сад.

— Подходим к цели! — сказала Даша.

Внимание на прицел. Этот новый прицел усовершенствовали сами штурманы на Кавказе. Сначала Женя предложила проект, его обсудили, внесли поправки, дополнения, и вот теперь с его помощью бомбы ложатся точка в точку.

— Видала?! — крикнула Катя, когда над целью вспыхнул огненный взрыв.

В небо полетели светящиеся шарики термитно-трассирующих пуль, потом включились четыре прожектора и стали веером ходить от горизонта до горизонта. А они бесшумно уходили в сторону, и, как только спрятались в темноту, летчица включила мотор и повела самолет домой.

Подлетев к аэродрому, Даша встала на круг, ожидая очереди на посадку. Сбоку появился еще один самолет и бросил красную ракету.

Дежурная по аэродрому приняла его вне очереди. Он опускался медленно и неровно.

Маршанцева следила за ним, стиснув зубы, отгоняя тревогу. Ее девушки научились воевать, научились обходить огонь зениток. Но все же она побежала навстречу самолету. Что с ним? Что с экипажем? Ранены или напуганы? Почему летчица не бежит к ней? Почему штурман так медленно выходит из самолета?

— Разрешите доложить, — начала рапорт Глафира, — боевое задание выполнено. Летчик Полевая убита, самолет от цели привела штурман Кругликова.

Маршанцева впилась в нее остановившимся взглядом: «Убита Надя?!» Ком в горле мешал ей говорить. «Как убита? Когда?»

Лицо у Глафиры было серое, но голос звучал твердо.

— Отбомбили по цели, — докладывала Глафира, — летчица положила машину на обратный курс, и, когда мы шли через северную окраину Молдаванской, нас обстреляли. В кабине летчицы разорвался снаряд. Я на мгновение ослепла, но в ту же минуту почувствовала, что самолет теряет управление. Я машинально сжала запасную ручку, выровняла машину и вдруг заметила, что Надя склонила голову на приборную доску. Я приподнялась, взяла ее за плечи и стала тормошить, но она не отзывалась. Тут я заметила, что она своим телом прижала рычаг управления. Я стала оттягивать ее на сиденье, но в это время начало трясти самолет, немцы еще стреляли. А у меня уже бомб не было. А то бы я им за Надю… — голос ее сорвался, и она тихо заплакала. Все напряжение, которым она держалась, вдруг ослабло, и она побежала в темноту, где стоял самолет, из которого вынимали летчицу. Марина взяла ее за плечи:

— Фира, где Надю убили? На северо-восточной окраине Молдаванской?

— Да, — чуть слышно ответила Глафира.

Марина взглянула на свою карту и ахнула: «Это я, я виновата в смерти Нади! Я проспала и не отметила на карте все пункты передовой, когда Маршанцева диктовала нам…»

Дежурная продолжала принимать самолеты.

Выпрыгнув на землю, Катя подбежала к ней:

— Кто давал красную ракету?

Дежурная кивнула в темноту, где стоял самолет, потом глухо сказала:

— Глафира привела самолет. Надя убита.

Катю словно полоснули ножом. Надя убита! Убита? Разве можно убить саму жизнь? Разве можно представить мертвой веселую Надю? Сильную, красивую. Убили? Убили около родного дома?

Закрыв глаза, Катя прислонилась к самолету.

Даша подошла к ней:

— Что с тобой? Ты ранена?

Катя подняла голову, чуть слышно сказала:

— Надю убили.

— Не может быть! — ужаснулась Даша.

— Глафира привела самолет.

— Не может быть! — повторила Даша, бледнея. — Глафира никогда не водила самолет, она только что начала учиться.

Кате нечего было добавить. Многого не могло бы быть, а все же случилось.

Удерживая крик, Катя подошла к Глафире:

— Ты молодец, Фира.

Глафира быстро обернулась, ладонью вытерла глаза:

— Подумай, Катя, как я теперь буду летать?

Обняв Глафиру, Катя думала, какими словами утешить ее. Но Глафира вдруг заговорила:

— Полетим, я знаю, где находится их аэродром, захватим побольше бомб… Я доведу самолет. Я сразу научилась.

Катя молча слушала ее. Она знала, что Маршанцева не выпустит их на боевое задание. Она погладила девушку по плечу: