Московский оружейник - [17]

На миг в зале все замирают. Рюрик первый нарушает молчание. Он подходит к греку и, передавая ему обе шпаги, говорит:

– Деметрий, помните ваше обещание. Я знаю, вы храбрый человек, поскольку вижу это в вашем всепрощающем взгляде. Я вам не разонравился?

– Нет! – воскликнул благородный грек, бросая обе шпаги и протягивая оружейнику обе руки. – Я вас уважаю! Я вас люблю!

Пётр Алексеевич, порывистый император, с юношеским пылом вскочил со своего места и пожал руку Рюрику.

– Клянусь святым Михаилом, – воскликнул он громко, – вы свободны от всех обвинений, поскольку я теперь ясно вижу, что если бы вы хотели, вы бы легко закололи Конрада Дамонова.

– Государь, – ответил юноша, и теперь в его голосе звучала дрожь, – дважды я разоружил графа и щадил его. А когда я от ярости надвое переломил его шпагу, он взял вторую

– Герцог, – сказал император, повернувшись к Ольге, который трясся от ярости и унижения, – вы совершили ошибку. Теперь ступайте. И ни слова больше!

С дрожащими губами, трясущейся походкой герцог вышел из залы, а за ним следовал Степан Урзен.

– Что ж, Рюрик Невель, если вы оставите Москву без моего разрешения, то пеняйте на себя. Я не хочу терять вас из виду. Вы свободны.

Через час Рюрик прижался в груди своей матери. Он рассказал ей всё, что случилось, но не упомянул последних слов императора. Он не рассказал о них, поскольку не знал, добро они предвещают или зло.

Глава 8. Маска спадает с лица злодея

Прошло две недели после описанных событий. Розалинда Валдай сидела в своих покоях с Зенобией. Это было после полудня, и снаружи бушевала страшная метель.

– Что ж, Зенобия, – сказала прекрасная дева, – наконец-то мы остались наедине. Расскажи мне об этом чёрном монахе. Как, говоришь, его зовут?

– Владимир.

– Ах, да. Я слышала его имя, и, если не ошибаюсь, он таинственный человек.

– Да, госпожа, и я уверена, что видела его раньше.

– Что? Видела его раньше?

– Да.

– Но где?

– Ах, – отозвалась юная девушка, качая головой, – здесь какая-то тайна. Хоть убейте, не могу вспомнить. Он знает меня – он знает всех, – и всё же, если судить по его словам, он недавно в городе.

– Но почему он заговорил с тобой? Где это было? – жадно спросила Розалинда.

– Это было в нашей церкви святого Стефана. Он стоял у алтаря и подозвал меня, когда я хотела уходить. Я подошла к нему, и он спросил меня о вас.

– Обо мне?

– Да, и о Рюрике Невеле.

– А что именно? – спросила дева, краснея.

– Он спросил, любите ли вы молодого оружейника. Он был так добр, так желал узнать, проявлял такой интерес к Рюрику, что я не могла не ответить.

– Но что ты рассказала?

– Я сказала, что вы любите Рюрика. Я сказала, что вы вместе росли и что вы отдали бы ему руку, даже если бы её просил самый гордый дворянин в стране. Он спросил кое-что о герцоге, но я ничего ему не сказала. Если я должна сказать что-то дурное, то лучше вообще ничего не говорить.

– Ты права, Зенобия. Ты особенно права в последнем; но ты не должна рассказывать всё, что знаешь обо мне и Рюрике.

– Я думала, что не делала ничего плохого. О, я была бы горда признаться, что люблю такого человека.

– Да, я тоже горда, моя маленькая фея. Я люблю Рюрика всей душой и с гордостью отдала бы ему свою руку хоть сегодня; но ты не должна об этом рассказывать.

– Я не хотела вам навредить, госпожа, – жадно воскликнула молодая девушка.

– Тише, Зенобия. Я тебя не виню. Просто будь осторожна.

– Я буду осторожна. Но о, вы бы не смогли ему отказать. Он как будто и сам всё знал. Он задавал вопросы в такой странной манере, что я рассказала всё, что он хотел знать. Он не спрашивал: «Любит ли она Рюрика Невеля?», – но он был уверен в этом и заставил меня признать, что это так. Но он не хочет навредить ни вам, ни Рюрику. Я знаю, он хороший человек.

– Хотела бы я с ним встретиться, – полушёпотом сказала Розалинда.

– Если вы хоть раз его увидите, вы его ни с кем не перепутаете, госпожа. У него странная внешность; и он одевается не так, как большинство служителей церкви. Он носит чёрное и сегодня был в чёрном бархате. Но у него поразительная фигура. Он самый толстый человек в Москве, и у него безразмерный подбородок. Он забавный человек, он бы вызвал смех, если бы так меня не озадачил.

– О чём он ещё спрашивал?

– Он только спросил, знаю ли я, что герцог был у императора, и я сказала, что знаю. Затем он сказал, будто слышал, что они обсуждали дуэль между графом Дамоновым и Рюриком. Но я сказала, что, кажется, это не привело к опале герцога, поскольку он так же часто бывает при дворе. И после этого он рассказал о дуэли. Он сам на ней был и видел то, что случилось.

Зенобия рассказала всё, что монах поведал ей о храбрости Рюрика, и Розалинда слушала с вниманием и жадностью. Рассказ доставил ей удовольствие. Служанка видела, как благосклонно принят её отчёт и в конце добавила своё мнение о том, что Рюрик Невель – образец для всех мужчин, которые хотели бы завоевать любовь женщины.

Но прежде чем Розалинда успела задать вопрос, дверь в покои открылась, и вошёл герцог. Он поклонился и нежно улыбнулся своей воспитаннице, а затем взмахом руки отослал Зенобию; после того, как служанка вышла, он сел возле прекрасной девы. Розалинда посмотрела в лицо герцога, и хотя он улыбался, но она ясно поняла, что у него на уме что-то важное. Она содрогалась, когда он смотрел на неё, и ничего не могла с этим поделать. В облике этого человека, в его голосе и взгляде было нечто – некие скрытые намерения, некая многозначительность, нечто невысказанное, но всё же различимое, – что заставляло Розалинду содрогаться. Она не могла понять, что это. Так бывает, когда человеческая душа отталкивает что-то, хотя мозг не замечает никакого зла.