Московский характер - [4]
— Что за рисунки? Вот человек! (Сел на место Потапова. Снял трубку.) Диспетчера. Передайте в сборочный. Алексей Кирьяныч приказал форсировать сборку. Уже 140? Хорошо. Какие ещё указания? Неважно. Но они будут, указания будут. Обязательно будут. Какие? Это неважно. Важно, чтобы они были, указания!
Картина вторая
Столовая в квартире Потапов и Гриневой. Просторная, светлая комната. Квартира расположена на пятом или шестом этаже. Ощущение высоты создают сотни огней в других, видных через раскрытую дверь балкона домах. В столовую ведут две двери из других комнат. Московский летний вечер. За окнами сравнительно светло. Вместе с открытием занавеса в комнату входят Гринева и Кружкова. У Гриневой в руках газеты и письма, она только что вытащила их из почтового ящика. Кружкова останавливается на пороге балкона. Гринева зажигает свет.
Кружкова — Зачем, Ирина Фёдоровна, свет зажгли? Ещё видно.
Гринева — Не люблю полумрак. Или темно или полный свет. Садись, Аня. Будем хозяйничать. (Достаёт из буфета заварной чайник.) Мы с Алексеем чаёвники. (Уходит и возвращается.) Поздно актив кончился.
Кружкова — Вы хорошо говорили, Ирина Фёдоровна.
Гринева — Жизнь научит. А потом, знаешь, складно говорить не так уж трудно.
Кружкова — Трудно. Ко мне приходят разные люди. Простые и непростые. Иной говорит, а я чувствую, проверяет меня, где я неправильно скажу, где не знаю чего, а я ещё много не знаю. А мне говорят, просят меня: помогите, решите, вмешайтесь. А если мне самой нужно помочь?
Гринева — Да, депутату нельзя ошибаться.
Кружкова — Вот меня и беспокоит… Вот хотя бы эта, Свиридова.
Гринева — Наша Северова?
Кружкова — Она… Пришла ко мне, плачет. «Может, мне не к вам надо было, — говорит, — может, в партком или ещё куда, а я к депутату решила. Своя работница, — говорит, — поймёт. Муж вернулся из армии. Ушёл слесарем, вернулся капитаном. Говорит мне: «Отстала ты от меня, трудно нам понять друг друга, запросы, — говорит, — у тебя, и вообще, — говорит, — культура страдает. Не ровная мы пара теперь. Давай врозь». Объявление в «Вечорку». А какое же тут объявление, когда у меня двое ребят. Да что ребята? Ребята — полбеды. Я их прокормлю. Жила без него. А как быть с любовью? И в чём я отстала? От кого я отстала? Я на почётной доске. День и ночь работала всю войну. И сейчас. Не хочу я врозь», — говорит. И плачет: «Помоги, Анна Сергеевна, ты депутат, ты всё можешь». А как помочь? И мне горько стало. И я сижу и плачу. Сидим и обе плачем.
Гринева — Долго ж вы плакали?
Кружкова — На часы не смотрела… Сказала, что поговорю с ним. Вызову его. А что я ему скажу? Выругаю, а вдруг не поймёт. А может, и выругать не смогу. О другом буду думать.
Гринева — О Кривошеине?
Кружкова — О нём.
Гринева — Сама же ушла!
Кружкова — Ушла, а вот любовь не ушла. Я не хотела быть при нём, хоть он и умный, Ирина Фёдоровна. Слишком он всё мне объяснял… Может, это от профессии. Хороший технолог, говорят.
Гринева — Пошёл он к чорту со своей технологией! В станках понимает, а в людях разобраться не может. Знаешь, Анна, трудно быть советчицей в таких вопросах, но я бы на твоём месте выбросила его из головы. Инженер?! Когда мы поженились с Алексеем, кем я была? Простой прядильщицей. А он инженер. И вот видишь: двенадцать лет, как один день. Живём.
Кружкова — И не бывает у вас ссор?
Гринева — По правде сказать, почти не бывает.
Кружкова — Так всегда у вас было?
Гринева — Было… А что, Кривошеина ты с тех пор не встречала?
Кружкова — Он приходил ко мне в апреле. После выборов уже… Я спросила его, почему не приходил в декабре, до выборов? Ушёл… Один раз я его встретила на улице — перешёл на другую сторону. Знаете, Ирина Фёдоровна, я бы даже уехала куда-нибудь. В Иваново или в Орехово-Зуево…
Гринева — Зачем же тебе? Пусть он едет.
Кружкова — А вдруг я неправильно сделала? Вдруг я своё личное счастье прогнала?
Гринева — А что ты всё-таки скажешь мужу Свиридовой?
Кружкова — Я не судья. Я сама потерпевшая. Попрошу его помочь жене, если она в чём отстаёт.
Гринева — А тебе он не мог помочь?
Кружкова — Пытался, но не так.
(Входит Виктор.)
Гринева — А, студент!
Виктор — Почти нет. (Бросил книги на стоя.) Последний экзамен сдал.
Гринева — Поздравляю.
Виктор — Ещё диплом, Ирина!
Гринева — Ты хоть бы поздоровался с незнакомой девушкой.
Виктор — Я знаком. Виктор Гринев. Я вас знаю. Был доверенным лицом по вашей кандидатуре.
Гринева(испуганно) — А чайник-то, наверно, перекипел. (Ушла. Виктор и Кружкова некоторое время молчат, подыскивая тему для разговора.)
Кружкова — Какой же диплом у вас?
Виктор — «Настоящее и будущее Москвы».
Кружкова — Красивая тема.
Виктор — Увлекательная. Вы знаете, Анна Сергеевна, мне снится она!
Кружкова — Кто?
Виктор — Москва… Воздушная, золотая, пронизанная голубизной.
Кружкова — Счастливый вы, Виктор, институт заканчиваете.
Виктор — Я счастливый? А вы?!
Кружкова — Я только месяц назад девятый класс вечерней школы окончила.
Виктор — Я не о том….
Кружкова — А о чём же ещё?
(Звонок. Виктор уходит открывать дверь. Возвращается вместе с Фёдором Степановичем Гриневым. Из кухни приходит Гринева.)
Гринев — Принимай гостя, дочь. Алексей дома?
Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.
Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...Как далеко шли его планы! Он был похож на современного Растиньяка, даже, я сказал бы, он был опаснее, потому что жил в новом, советском обществе. Карьерист Бекетов, не задумываясь, сшибал ставших на его пути хороших, но слишком доверчивых людей. Этот герой, действовавший жестоко, с холодным и трезвым расчетом был показан в пьесе как весьма опасная и злобная сила...Вл.Пименов.
...Пришло мирное время, но герои побеждают не только на фронтах войны, они становятся в боевой расчет нового фронта. И какие бы ни были идеологические издержки тех лет, такие, как Подрезов, не сдадут идейных позиций, отстоят завоевания советского народа, никому не позволят под видом преодоления последствий культа личности нападать на то, что составляет наше революционное первородство...
Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.
Собрание сочинений в пяти томах, том 2Из послесловия:...Сын не прощает отца. Возникает проблема: прав ли в таких случаях человек, по-настоящему ли гуманен и человечен он, оттолкнув близкого ему человека за совершенный проступок? Ведь тот как бы искупил свою вину, и душа его взывает к милосердию...Вл.Пименов.
Собрание сочинений в пяти томах, том 2Из послесловия:...Душевные драмы и трагические судьбы героев, неразрешимые проблемы очень волнуют автора, чувствуется, что он сам ищет верное решение вопроса и по-своему находит его...Вл.Пименов.