Московский дивертисмент [журнальный вариант] - [10]
Ага! Это закричал он, мой муж, среброзубый Щелкунчик, ага! Что такое это ага? Это в полном ужасе так вслух подумала я! Что такое ага?! Ага! Снова закричал Щелкунчик, размахивая ножом ампутационным большим НЛ 315х180 производства Медицинского инструментального завода имени Ленина, что в городе Ворсма. Да что такое ага, в конце-то концов?! Это я, наконец, опустила руки вниз и присмотрелась к происходящему вокруг меня действу! Мне надоело бояться и захотелось выяснить суть происходящего.
Ты теперь моя невеста! Это нашелся, что сказать, Трахер. Ага! И мы с тобой будем жить вместе там, за Перевалом историй в городе под названием Третий Рим! Ага!!!
Прекрати говорить ага!!! Это я потребовала от него по праву хозяйки комнаты. Прекрати агакать, дрянь такая! А не то не посмотрю, что ты Щелкунчик, да выбью тебе все твои серебряные зубы вот этим подсвечником!
Как ты смеешь! Это закричали крысы, которыми управлял Трахер! Как ты смеешь так разговаривать с крысиным королем, твоим будущим господином, не последним человеком Третьего Рима! Сама замолчи, мерзавка, орали они, ощерившись своими длинными острыми зубами! И тут на меня нашла такая ужасная решимость, что взяла я в руки бронзовый подсвечник, закрыла глаза и прыгнула вниз, прямо в это крысиное полчище! А как только ощутила под ногами пол, так стала размахивать во все стороны этим подсвечником, просто как бейсбольной битой! Шмяк, шмяк, шмяк! Это так отлетали в стороны крысиные тушки! Ляп-ляп-ляп! Это так разбивались они с брызгами на стенах моей девичьей комнатенки!
Так рубилась я с крысами минут сорок, а то и сорок пять! Визжали они, спасу нет! Бросаются на меня! А я их шмик-шмяк, ляп-ляп, шмик-шмяк! В дверь мою с той стороны все пытался кто-то пробраться, возможно, даже мне на помощь. Но Трахер предварительно закрыл ее на бронзовый ключ и теперь держал его в своих серебряных зубах. А двери у нас дубовые, крепкие. Сквозь такие просто так не пробьешься!
Однако как ни храбр был Щелкунчик вместе со своим воинством, а я была храбрее, потому хотя бы, что была больше их всех и потому сильней! Они сообразили это, когда было уже поздно, когда все стены моей комнаты окрасились алой крысиной кровью! Да и сама я, признаться, выглядела, как Чапаев после сабельной атаки. Лохмотья крысиной шерсти прилипли ко мне, я стала мокрой от их крови! Когда я мельком глянула на себя в зеркало, то увидела кровавую девочку с подсвечником в руках, у которой белыми остались только зубы и белки глаз! В какой-то момент боя Трахер сообразил, что дело пахнет керосином и, бросив на меня остатки своих серых полков, выплюнул ключ от моей комнаты и бросился в крысиную нору, что всегда была за шкафом! Я схватила ключ от своей комнаты, сжала его в руке и гордо выкликнула в пространство имя! И это имя было…
Марихен. Это тихо проговорил Патрокл. Тебя тогда звали Марихен…
Не помню, возможно, и Марихен, но я помню, что кричала “Патрокл”! Патрокл, кричала я из последних сил, забери меня отсюда, из этой ужасной немецкой провинции в далекий рай, где все персонажи равны перед Богом, где на всякую крысу найдется подсвечник и где до часа ночи ходят вагоны метро!
Матвей-воин
В Москве у погоды особый нрав, и если кто жил в этом городе подолгу, знает, как иногда внезапно меняется она здесь от весны к лету, от тепла к холоду. Без промежутков и предупреждений.
Погода переменилась внезапно, и случилось это за полночь. Матвею Кривозубу всю ночь не спалось. Так что-то грезилось, чудилось. Но окончательно разбудил его Светлый гость! Отчасти недовольный, немного усталый, имевший слегка непривычный вид, но по-прежнему изысканный и божественно гармоничный! Матвей имел с ним долгую беседу, а потом Гость снова ушел за Перевал историй. После его визита Кривозуб впервые за долгие годы более или менее ясно представлял, что ему дальше делать! За это хвала богам!
Насчет Перевала и насчет своего предназначения во всей этой игре он сориентировался совершенно недавно. Кажется, как с год или, может быть, два к нему стали приходить сны, а потом даже и дневные видения, в которых он представал пред самим собой не Матвеем Кривозубом, а совсем другой личностью. Все то, чем он жил и чем был все время своей истекшей к чертям собачьим жизни, все это серое и утомительное время неспешно представало пред очами того другого Матвея, который и вовсе никогда не бывал в Москве. И знать не знал ничего о таком городе! Он и говорил на другом языке, и небо помнил другое, и его имя звучало иначе. Этот процесс был неприятен и тяжел. Ведь что, в сущности, за жизнь он здесь вел?! Разве она могла сравниться с той, в которой он носил другое, славное имя? А эта эпоха — с той, гораздо более славной, великой, а главное, гораздо более солнечной?! Да-да, гораздо более солнечной! О Зевс, как же он любил солнце!
Начиная с самого первого своего видения, Матвей сразу и окончательно навсегда уверовал в то, что все так и есть, что видения его не лгут! Да они и не могли лгать! Как сбрасывает личинка ставшую ненужной сухую и скукоженную свою оболочку и медленно расправляет крылья, так и Кривозуб на протяжении всего последнего времени вылезал из старой кожи восприятия мира и себя, чувствуя всю необходимость, мучительность и красоту этого процесса!
Дилогия «Долгота дней» состоит из двух частей. Одна — собственно романное тело. Вторая — новеллы, автором которых является один из персонажей романа. Романное тело представляет собой сказку о войне. Собрание новелл, напротив, выдержано в духе реализма.Рафеенко с легкостью соединяет казалось бы несоединимое, использует дерзкие риторические приемы, щедро разбрасывает по тексту аллюзии, цитаты и перефразировки. Все его бесшабашные чудеса не просто так, а с намерением, с идейной подоплекой, за ними кроется четкая система представлений об устройстве мира и отношении к нему.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый одержим своим демоном. Кто-то, подобно Фаусту, выбирает себе Мефистофеля, а кто-то — демона самого Декарта! Картезианского демона скепсиса и сомнения, дарующего человеку двойное зрение на вещи и явления. Герой Владимира Рафеенко Иван Левкин обречен время от времени перерождаться, и всякий раз близкие и родные люди не узнают его. Странствуя по миру под чужими личинами, Левкин помнит о всех своих прошлых воплощениях и страдает от того, что не может выбрать только одну судьбу. А демон Декарта смеется над ним и, как обычно, хочет зла и совершает благо…
Едва открыв «Краткую книгу прощаний», читатель может воскликнуть: да ведь это же Хармс! Те же короткие рассказики, тот же черный юмор, хотя и более близкий к сегодняшним реалиям. На первый взгляд — какая-то рассыпающаяся мозаика, связи то и дело обрываются, все ускользает и зыблется. Но чем глубже погружаешься в текст, тем яснее начинаешь понимать, что все эти гротескные ситуации и странные герои — Николай и Сократ, Заболот и Мариша Потопа — тесно связаны тем, что ушло, уходит или может уйти. И тогда собрание мини-новелл в конце концов оказывается многоплановым романом, о чем автор лукаво помалкивает, — но тем важнее для читателя это открытие.В 2016 г.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.