Московские сумерки - [26]

– Вскрывали?

Бровь изогнулась еще круче.

– Да. А после вскрытия невозможно что-либо сказать о причине смерти. Но доктор Снайдер все же произвел еще одно вскрытие. Хатчинс мог умереть от самых разных причин. Да, он получил ножевой удар под ребро, нанесенный стоящим перед ним левшой. Ранен он, совершенно очевидно, когда был жив. Время смерти – середина дня восемнадцатого, плюс-минус двенадцать часов.

– А в последний раз его видели в…?

– В конце дня семнадцатого, – ответил Таглиа. Он заглянул в свои записи. – Да, в шестнадцать тридцать.

– Итак, он мог оставаться живым у них в руках целые сутки и даже больше.

– Мог. Или они могли подобрать его мертвым, как они заявляют. В докладной записке КГБ и в милицейском рапорте настойчиво утверждается, что он был мертв.

– Так могло и быть, разве нет? – спросил полковник Уилрайт.

Бровь у Бирмана изогнулась столь круто, что, казалось, потянет его голову вверх.

– Мы получили эти документы?

– Да, они у нас есть. Дубинский обещал их нам, и МИД прислал.

– Когда?

– Вчера, в семнадцать тридцать.

– Времени у них было предостаточно, чтобы что-нибудь придумать.

– Да у них, черт побери, было целых два дня в запасе, – подал реплику Уилрайт.

– Да-да, конечно, – заключил Бирман. – Ладно. Не помню, видел ли я когда-нибудь подлинную докладную записку КГБ. Где она?

– Вот она, – с этими словами Таглиа достал из стопки бумаг документ на трех страницах, сколотых скрепкой, и пододвинул его через стол.

По сути дела, все они впервые в жизни увидели подлинный документ КГБ – если только он действительно был таковым. И никто даже не мечтал, что ему когда-нибудь доведется его увидеть. Но этот документ, как Мартин и ожидал, выглядел точно таким, каким он и представлял его себе. На трех страницах, напечатанный через два интервала на механической пишущей машинке с потертой лентой. Копия сделана через копирку, а не на ксероксе. Опечатки исправлены путем подчистки и перебивки, а не с помощью коррекционной жидкости. Бумага толстая, но легко рвется. Бирман держал документ осторожно, обеими руками, как будто боялся уронить.

– Да это же ошметок дерьма! – фыркнул Уилрайт.

– Думаете, фальшивка?

– Если документ фальшивый, почему же тогда они не сделали его получше – на хорошей бумаге? – возразил Таглиа.

– А они могут вообще делать получше? – засомневался Уилрайт.

– Может, они думают, что никому в голову не придет считать такой невзрачный документ фальшивкой? – предположил Таглиа. – Единственное, что меня удивило, – это скрепка. Я бы скорее ожидал увидеть такую маленькую советскую скобку, которыми они сшивают бумаги… впрочем, я и этого не ожидал.

Бирман медленно читал докладную записку. Ранее ему в Москве подолгу жить не приходилось, поэтому свободно русским он не владел. Но он и не притворялся, что читает бегло. Читал он медленно, так как не мог иначе. Спустя несколько минут он положил записку на стол.

– Есть ли на теле убитого какие-нибудь травмы, противоречащие тому, что тут написано? Скажем, следы физического насилия при допросе?

– Снаружи никаких следов не видно, – ответил Мартин. – Его не избивали. Ожогов от электродов тоже нет. Точно не знаем, что еще они могли бы вытворять с ним.

– В докладной говорится, что у него не было никаких документов.

– Да, там так сказано.

– Это верно?

– Они не передали нам никаких документов, удостоверяющих его личность. При беглом осмотре его квартиры дипломатическая карточка, удостоверяющая его принадлежность к посольству, не найдена. Но мы не знаем, была ли она у него, когда он уходил отсюда.

– Да он же всегда носил ее с собой: таков порядок.

– Считалось, конечно, что он соблюдал порядок.

– А может, ее украли во время нападения?

– Не исключено. Хотя в докладной записке говорится, что у него было с собой немало твердой валюты. Убийцы ее не взяли. Все деньги передали нам вместе с телом убитого.

– И что, он всегда носил с собой разную валюту?

– Нет. Но, возможно, во время встречи с кем-то он не хотел передавать контакту доллары, чтобы в случае чего сбить со следу.

– Есть ли какие-нибудь признаки, что кагэбэшники знали, кто он такой?

Мартин лишь пожал плечами.

– В докладной записке сказано, что они опознали его как сельскохозяйственного атташе.

– Да. Там написано: «Опознан по контрольной визовой фотографии». Хотел бы я заглянуть в их досье фотографий! Что, у них кто-то просматривает фотографии всех иностранцев, приехавших в страну? Как же при расследовании они точно установили, что он иностранец?

– Они могли предположить, что он американец, по содержимому карманов, по одежде, по деньгам и исходили из этого.

– Ладно. Но знают ли они, что он из ЦРУ?

– Вы что, ребенок? – вспылил посол. – Да они знают все: кто, где и как срет в данную минуту в нашем посольстве! Да, конечно же, им известно, что он из ЦРУ! Л что, ваши ребята разве не знают, кто кагэбэшник в их посольстве в Вашингтоне? Уверен, черт побери, они прекрасно осведомлены об этом!

Бирман ничего не ответил. Он листал и листал докладную записку КГБ, вертел ее так и сяк, но к каким-то конкретным строчкам не приглядывался.

– Так, ладно. Ну и что же дальше? – нарушил затянувшееся молчание посол.