Московские сумерки - [110]

– Я ничего не имею в виду? Я лишь спрашиваю, откуда у вас эти сведения.

– Ну, если вам уж очень хочется знать, Бирман, то я получил их от КГБ.

– Не шутите, Мартин. Я посажу вас под арест за нарушение правил безопасности, за…

– Ну-ну, вы что, Бирман, всерьез?

– Я человек серьезный. В игрушки не играю.

– Разве? Вы что, не знали об этом с самого начала? Из-за чего убили Хатчинса? Если это не игра, то что же?

Бирман как-то вдруг обмяк и спросил:

– Что вы имели в виду, сказав «из-за чего убили Хатчинса»?

– Вы же были там вместе с нами и все время врали нам, – наступал Мартин. – Не им, а нам! Мне, Ролли, послу! Мы спрашивали, что Хатч замышлял, а вы отвечали, что понятия не имеете. Но вы же все это время знали, что искал Хатч, – украденный плутоний. Бомбу, сделанную террористами.

Бирман побледнел как полотно:

– Так вот в чем дело!

Затем он овладел собой и покраснел как рак:

– Вы, должно быть, спятили, Мартин! Украсть секретную информацию, а потом шантажировать государственных чиновников!

– Почему вы думаете, что я украл что-то у вас?

– А откуда еще вы могли узнать о плутонии?

– ЦРУ ведь не единственный в мире источник информации, Бирман. Вы все же не всемогущий Господь. Хорошо, я скажу вам, что мною сделано, Бирман. У меня назначена встреча с офицерами КГБ, которую я сам организовал, чтобы обсудить некоторые вопросы, связанные с убийством Чарльза Хатчинса. Она состоится через два часа. Они согласились на эту встречу, думая, что я представляю ЦРУ или что я сам цэрэушник. Но теперь это не важно, так как встреча назначена и я пойду на нее. Но скажу вам одно, Бирман: намечается совместная операция, которая не только прояснит обстоятельства убийства Чарльз Хатчинса, но и избавит мир от первой серьезной попытки террористов сделать свою ядерную бомбу. И если вам известно что-то, что может помочь этому делу или, наоборот, сорвать его, то неизбежно возникнет вопрос, почему вы остались в стороне.

– 53 —

Пятница, 9 июня 1989 года,

5 часов вечера,

Лубянка

До последнего момента Мартин не был уверен, что встреча и вправду состоится. Существует некое упоение властью: дескать, вы подписываетесь под документом, неважно каким, имеет он смысл или нет, и вот она – власть. После звонка Чантурия Мартин позвонил Душенкину – и вот они опять все собрались в том же конференц-зале в доме № 2 на площади Дзержинского. С американской стороны присутствовали, помимо Мартина, Бирман и Ролли Таглиа, а с советской – Чантурия и оба полковника: Душенкин и Соколов. Переводчик-майор отсутствовал.

– Нам передали, что вы хотите сообщить нам кое-какие дополнительные сведения, – начал Душенкин, возглавлявший советскую делегацию. – Мы с готовностью выслушаем вас. Правда, поскольку убийцы сидят в тюрьме, мы не понимаем, что может быть нового.

– Мы сообщим не единственную новость, – первым выступил Мартин. – Вероятно, представим сразу три новых факта.

– Сразу три? Вы много поработали! – воскликнул Душенкин, но таким тоном, что все поняли: он отнюдь не восхищен активностью ЦРУ.

– Сбор фактов, относящихся к этому делу, занял гораздо больше времени, чем предполагалось, – продолжал Мартин, рассчитывая, что Бирман расценит его слова как признание заслуг ЦРУ. – Но дело оказалось гораздо сложнее, чем мы думали. По сути дела мы еще и не докопались до самого дна. Тем не менее мы высоко ценим наше сотрудничество – без вашей помощи не удалось бы добраться даже до этих фактов.

Невозможно было определить, сколь трудно давались Душенкину и Соколову усилия удержаться от удивления.

– Как теперь стало известно, продолжал Мартин, – это дело развивается по четырем линиям. Во-первых, всем известная кража ядерных материалов с вашего военного завода в Семипалатинске. Во-вторых, смерть нашего коллеги Чарльза Хатчинса. В-третьих, контрабандная перевозка украденного материала из Советского Союза на место, где, в-четвертых, как мы полагаем, из него сделают оружие террора – ядерную бомбу, которая может быть применена как против Советского Союза так и против Соединенных Штатов.

Глаза у Душенкина расширились, а у Соколова наоборот, сузились. Душенкин подтолкнул Соколова, чтобы тот ответил.

– Вы упомянули четыре линии, – начал Соколов. – А назвали всего три. Та линия, где никаких новых фактов не появилось, связана с убийством вашего Чарльза Хатчинса, которое уже раскрыто.

– Нет, и в деле, связанном с убийством, тоже обнаружены новые факты. Непонятно лишь, каким образом были похищены ядерные материалы. Все остальное известно.

– Фантастика! – с иронией воскликнул Соколов. – Какую же связь вы уловили между похищением ядерных материалов в Семипалатинске и бандитским нападением на кафе, не говоря уже об оружии террора?

Соколов явно намеревался сказать и больше, но Душенкин предостерегающе поднял руку, и тот оборвал свое выступление на полуслове.

– Вы упомянули «всем известную кражу» в Семипалатинске, – сказал Душенкин. – С сожалением должен сказать, что мне, например, о ней не известно. Не можете ли пояснить поподробнее?

Мартин повернулся к Бирману. В этом вопросе тот собаку съел. Бирман развернулся вовсю. Если уж русские намерены заглянуть в его досье, то он скажет такое, что они позеленеют от зависти.